Вечером он сидел на подоконнике возле окна, наблюдая за тонувшем во мраке дождя городом, который иногда вспыхивал от света молнии и сильного шума грозы. Он держал в руках ту самую рукопись, которую заметил Константин – «Откровение». Он что-то писал в ней, то ли свои мысли, то ли переживания или же рассуждения всего дня, такого насыщенного как короткий, но емкий рассказ какого-нибудь старичка. По началу его голову терзали мысли о людях, про их ничтожное существование на Земле, про то как тщетно бывает счастья и как жесток Создатель мира, потому как забирает у людей самое важное – жизнь, короткую, но прекрасную для некоторых жизнь. В особенности ему послужил пример, покинувшего сегодня этот мир молодого папы, жена которого должно быть узнала уже про смерть возлюбленного.

Что с ней сейчас происходит? Что может быть хуже, когда на кануне такого счастья ты получаешь ужаснейшее горе? Как же ему не вспомнить об искуплении, о втором шансе, который Константин подарил продавцу смерти, который сейчас должно быть лежит в больнице в раздумьях над жизнью, потому что в ней непременно нужно что-то менять. Но все это меркло с наступлением воспоминаний о девушке, которая создала в сердце у, казалось бы, бесчувственного парня, отказавшегося сегодня от ночных похождений, маленький мир, из которого он теперь не хотел выбираться.

На следующее утро он проснулся от приятного аромата утреннего кофе и доносившихся из кухни звуков жаренных яиц. Вставая из кровати, которая, скажем так, отличалась наличием огромного количества подушек, он посмотрел в окно, за которым не было ни малейшего намека на вчерашний ливень. Нет же, как никогда раньше солнце осветило всю комнату, впуская свои лучи сквозь огромные окна просторной спальни. Похоть мысленно поприветствовала про себя солнце, новый день, новые ощущения и приятные воспоминания, которые только усиливались при виде весьма неповседневной суеты на дворе.

Выйдя на кухню в одних подштанниках, он увидел Константина, который умело управлялся со сковородой и лопаткой. На правом плече у него аккуратно свисало полотенце, как у всех умельцев кулинарного дела, а его волнистые волосы теперь были распущены. Остановившись в дверном проходе, Похоть взглядом встретил своего близкого друга, который в свою очередь, не отвлекаясь от своего дела произнес:

– Доброе утро, соня, так и всю жизнь проспать можно.

– Пускай так, главное, чтобы сны были приятными, – присаживаясь за стол, ответил хозяин дома.

На столе стояли пару стаканов с утренним, уличным кофе, которое так сильно любили наши приятели. Накрывая на стол, Константин сказал:

– Ты ведь говорил мне, что сны тебя давно уже не посещали. Так зачем же тратить время в пустую, валясь часами в постели, терзая мозг навязчивыми мыслями?

– Пожалуй дело в том, что снилось мне, как будто счастлив я и обрел покой, – словно стихами начала отвечать Похоть, – в чудесном месте без теней, на обрыве, возле моря, в маленьком и уютном доме. И одиночество, мой верный друг, в этом сне не было мне спутницей.

Внимательно слушая, Константин сам присел за стол, заинтересовавшись рассказом своего друга. Они оба приступили к скромной трапезе.

– Продолжай, не мучь меня догадками, что за гость тебя почтил во сне твоем?

– Настоящее чудо, я никогда не видел ничего прекрасней, – ответил наш писатель, – её глаза, улыбка, свет, её манеры и движения, – заметив, что Константину не совсем понятно он пояснил. – Со мной, в этом неизвестном, но как рай блаженном месте, я был с девушкой. Я помню лишь её глаза и имя, хотя это странно, ведь она не называла себя, а помню его, как будто слышал раньше.