– Я долго ждал, – сказал князь. – Я очень долго ждал, – повторил он всё ещё ругающимся шаманам, таким тихим и таким страшным голосом, что даже у видевших виды воинов его личной сотни по телу пробежала невольная дрожь. – И если мне ещё, хоть раз, придётся вас ждать, – продолжил он, чуть ли не в абсолютной тишине. – То вы будете услаждать богов не своими песнями, а своей кровью, – князь сверкнул глазами, обводя взглядом притихших шаманов. – Которая будет покидать ваши тела из мелких разрезов, медленно, капля за каплей, вытекая на жертвенный алтарь, чтобы боги могли вдоволь насладиться вкусом вашей крови. А потом, я скормлю ваши тела диким собакам, а ваши головы вашим ученикам, чтобы, поджарив их на костре и высосав из них мозг, они могли сразу перенять от вас всё, чему вы учите их долгие годы. А ваши черепа я прикажу наполнить навозом и утопить в болоте, чтобы ваши души, с лошадиным дерьмом вместо мозгов, никогда не узнали покоя, оказавшись в царстве вечной ночи и провалившись на самое дно, самого последнего мира, к самым последним рабам, которые превратят вас в своих рабов.

При этих словах, шаманы попадали князю в ноги, усердно стукаясь лбами о высушенную солнцем землю, целуя край ковра, на котором он сидел, щедро вырывая из своих голов длинные, немытые от самого рождения волосы, непрерывно воя и моля о пощаде. Свита, потихонечку, попятилась назад, стараясь стать незаметной, маленькой… Каждый хотел оказаться последним, спрятаться у другого за спиной, а все вместе, они прятались за спиной князя, ведь они лучше других знали, каков князь в гневе, и как легко рубит головы его острый меч. На их счастье, князь не обращал на них ни малейшего внимания, его полностью занимали продолжающие скулить шаманы, уже успевшие разбить лбы и обильно осыпающие дорожной пылью свои изрядно полысевшие головы.

– Я хочу знать, – вдоволь насмотревшись на старательно истязающих себя шаманов, продолжил князь, шаманы мгновенно замолчали. – Добрый или плохой знак принесла нам та, ревущая, серебряная птица, которая пролетела в небе над нами так быстро, что никто из воинов не смог её, как следует, рассмотреть? Отвечайте. И не вздумайте врать. Я хочу знать правду, какой бы она ни была.

– Добрый! – в один голос закричали шаманы. – Это был добрый знак!

– Не все, – поморщился князь. – Говори ты.

Указанный шаман подполз к самым ногам князя и несколько раз поцеловал его сапоги, покрытые уже давно высохшей грязью.

– Добрый, – повторил он, всем своим видом показывая, какое это радостное событие. – Это великая птица войны, о которой поётся в наших самых старых песнях. Она уже много тысяч лет не показывалась людям, и вот она здесь, она показала себя нам. Это очень добрый знак. Она полетела туда, где прячутся дьяволы. Она полетела, чтобы выклевать им глаза и выпить их кровь. Она звала нас за собой. Она поможет нам, надо только принести в её честь щедрые жертвы и отпраздновать её появление весёлым пиршеством.

Шаманы, подтверждая его слова, дружно закивали головами, а свита довольно зашепталась.

– Хорошо, – взяв некоторое время на раздумье, согласился князь. – Идите и приносите жертвы. А мы будем веселиться. Всю ночь. Но берегитесь, если ваши пророчества, как это уже бывало, окажутся лживыми.

– Всё будет зависеть от количества жертв, – попытался подготовить пути к отступлению шаман, глубокомысленно подняв глаза к небу.

– Тогда, не ленитесь, – сузив глаза, прорычал князь. – Пусть ваши ножи не знают усталости. Я разрешаю вам взять столько рабов и животных, сколько вы сами захотите. А теперь, прочь.