Парень вскочил с кровати. Теперь у него появилось много дел. Ему надо было убрать в комнате матери. Вытереть пыль, выстирать шторы и покрывало и много чего ещё сделать, чтобы привести эту комнату в нормальное состояние.

Джонни снял с окна шторы и тюль. Снял с кровати покрывало, наволочки, пододеяльник и аккуратно сложил их возле двери. Когда он дёрнул на себя простынь, которая была куда больше, чем требовалось для этой кровати и заткнута под матрас, что-то глухо упало на пол. Скомкав в руках простынь, парень посмотрел вниз. На полу возле его ног лежала книга. Это был дневник Алисии. Тот самый, который она положила под матрас, когда в последний раз приехала в свой дом. Но Джонни об этом не знал. Он вообще ничего не знал. Джон бросил простынь обратно на кровать и нагнулся. Книга была довольно толстой в тёмно-коричневом кожаном переплёте с цветочным выпуклым узором. Парень осторожно осмотрел её так, как будто это была ни книга, а какая-то реликвия. На книге не было никаких надписей. Не было ни названия, ни имени автора.

– Что это? – сказал он, подняв, наконец, её с пола.

Джонни сел на кровать и открыл книгу на первой попавшейся странице.

/1975 год. 17 октября. Пятница. Сегодня я простилась со своей подругой… Навсегда… Моя милая, моя дорогая Мэгги, ну почему ты не сказала мне о том, что больна? Твоя смерть была так неожиданна… Хотя, она всегда неожиданна… И… Не знаю, чтобы со мной было если бы я знала, что ты умрёшь так скоро… Моя подруга, моя милая, моя родная сестрёнка…/

– Это её дневник! Это мамин дневник! Её почерк… – Джонни провел пальцами по строкам на странице, – Я и не знал, что ты вела дневник, – тихо сказал он.

Парень смотрел на исписанные синими чернилами листы бумаги. Это был мамин почерк. И здесь, в этой книге, была записана вся её жизнь. Ну… Может и не вся, но, по крайней мере, большая её часть. В этом Джонни не сомневался. Ведь книга была очень толстой и, пролистав страницы, он убедился в том, что она почти вся исписана.

Джонни вдруг закрыл её и долго смотрел на кожаный переплёт.

– Господи… Как же хочется прочитать! – сказал он, – С одной стороны… А с другой? С другой… С другой я… Я не могу этого сделать! Это твоя жизнь! Имею ли я право читать то, что ты написала?.. А почему нет? Если ты писала о чём-то, значит хотела, чтобы кто-нибудь когда-нибудь это прочёл?.. Или нет? Может ты писала это для себя? А зачем это нужно? Может, чтобы потом самой прочитать? Когда-нибудь потом, когда пройдёт, много времени… И читая, ты бы вспоминала уже пережитое тобою… Или… Может быть тебе просто не с кем было поговорить? Так же, как и мне сейчас… Поделится своими мыслями и чувствами… Нет! Я не буду читать его! – после долгих раздумий решил Джонни, – Не буду! Вдруг там есть что-то, что мне не понравится?.. Что-то, чего я не хочу знать… Нет, нет я не буду его читать… Не буду, по крайней мере пока…

Джон просто боялся. Он не хотел прочесть в этом дневнике что-то, что могло расстроить его ещё больше. Он не хотел знать ничего о матери, что касалось её переживаний и слёз. Ведь Алисии уже не было, и он ничем не мог ей помочь. Ни физически, ни морально.

Парень отнес дневник матери в свою комнату и спрятал его там. После чего вернулся обратно, и продолжил наводить порядок в синей комнате. Аккуратно стирая пыль с картины, на которой была изображена его мать, он заметил на ней то, чего никогда до этого не замечал. В правом нижнем углу была еле заметная надпись «С любовью, Майкл».

– Майкл… Кто такой Майкл? – спросил он, глядя в синие глаза Алисии на портрете, – Где-то я уже слышал это имя… Майкл…