Я почти начал привыкать к здешней атмосфере. К этой ненормальной нормальности. К пустым лицам, к тусклому свету, к вязкой тишине. Но… Двери распахнулись. С глухим ударом. Будто влетели кулаком в грудную клетку бара.

Она влетела, не вошла.

Как человек, убегающий не от кого-то – от самого воздуха за спиной. Босиком. Ноги в грязи, одна ступня рассечена. Каждый шаг – мокрое пятно, которое медленно расползается по полу, как живое. Лицо – бледное, почти мертвенно. Волосы спутаны, будто в них застряли ветки.

Одежда – мокрая насквозь, как будто она прошла через ливень. А дождя не было. На виске – кровь. Тонкой линией стекает по щеке, по подбородку, исчезает под воротником. Но…

Хуже всего – её глаза. Широко раскрытые. Налитые страхом. Она смотрела не на нас. Она смотрела туда, где никого не было. Будто что-то следовало за ней. Прямо сейчас. Она сделала шаг.

Зал вздохнул, но никто не пошевелился.

– Нет… нет… НЕТ! – её голос сорвался, стал хриплым, рваным. – Где он?!

 Все разговоры умерли. В один момент. Бармен напрягся, пальцы сжали бутылку, но он остался на месте. Посетители – замерли, будто вспомнили, что они всего лишь мебель.

 Она метнулась к первому мужчине, схватила за ворот. Глаза горели отчаянием, крик – как удар ножа.

– Ты его видел?! Мой брат! Он был здесь! Он был здесь!

 Никто не ответил. Пауза повисла в воздухе – такая, после которой обычно что-то ломается. Я заметил, как и другие посетители начали подниматься со своих мест. Но не чтобы помочь. Кто-то вышел на улицу. Кто-то отвернулся, утонув в собственном стакане. Бармен молча уронил полотенце на стойку и скрылся в подсобке. Никто не хотел быть свидетелем. Она была одна.

Я медленно подошёл, стараясь не наступить в капли крови, что стекали с её виска. Рана глубокая. Запах – тёплый, медный. Живой. Меня скрутило. Ком подступил к горлу.

 Я сжал кулаки. Подавил рвоту.

– Девушка, я вызову скорую. Не двигайтесь.

 Она вскинула взгляд – в её глазах мелькнула надежда.

– Ты видел моего брата?

 Моё дыхание замерло.

– Нет… Я не видел. Но мы можем обратиться в полицию, вызвать кого-нибудь…

 Я обернулся.

– Эй! Кто-нибудь, помогите!

 Молчание. Никто даже не моргнул. Я снова посмотрел на неё. Она вглядывалась в меня – пристально, тревожно. Словно… вспоминала. Словно… узнавала.

– Ты вернулся за мной, – прошептала она.

– Мне так тебя не хватало…

 Она шагнула ближе.

– Это же я… Лисса…

 Голос стал мягким. Почти ласковым. Она раскинула руки.

– Обними меня…

 Я инстинктивно отшатнулся. Что-то внутри кричало: «не приближайся.» Но было в её голосе… что-то сломанное. И страшно знакомое.

 Она дрожала. Потом замерла. И посмотрела мне в лицо. Внимательно.

– Я так долго тебя искала… – прошептала она.

– И ты даже не хочешь обнять свою сестричку?

 Я ничего не успел сказать. Она нахмурилась. Глаза заморгали, как будто она борется с тенью.

– Постой… Ты… Ты не мой брат. Что я… что я тут делаю?

 В её голос вернулся рассудок. На мгновение. Я почувствовал, как грудь наполняет воздух. Облегчение.

– Я, наверное, тебя напугала, да? – её голос дрожал, но в нём было что-то детское. Сломанное.

– Знаешь… я уже начинаю привыкать. Тут ведь всё не так, правда?

 Я кивнул, почти не осознавая этого.

– Привыкать, значит? – голос стал глубже. Слаще. А ты красивый… Может, ты хочешь меня?

– Чего? – вырвалось у меня. – Что ты… сказала?

 Она улыбнулась. И эта улыбка была неправильной. Она провела по себе ногтём – тонким, длинным, как игла. Снизу живота – вверх, к груди. Кожа разошлась, как бумага. Внутренности вывалились на пол – с мягким, влажным звуком.

– Ну как тебе… мой внутренний мир? – прошептала она, склонив голову набок. – Я ведь красивая… правда?