– Простите, – пробормотала я.

Знаю, что это он виноват, но мои комплексы бедности не спрятать под слоем алкоголя или под красивым платьем.

– Это моя любимая. Эксклюзивная коллекция.

Он говорил серьезно в то время, когда черти плясали в его карих глазах. Мне нужно было сбежать от него, но по велению дьяволов я не могла сдвинуться с места. Как же он пах. Так, что внутри все дрожало. Это был не просто парфюм или одеколон, это запах мужчины, критически проникающий мне в мозг, завладевая им.

– Я все оплачу, пришлите мне счёт.

– Нет таких денег, которыми ты можешь расплатиться.

Наверняка, эта хренова вещь стоит как моя зарплата за год.

– Вы издеваетесь? Ладно.. Снимайте ее.

– Что?

– Рубашку. Снимайте – снимайте, сейчас и следа на ней и останется.

– Вы будете стирать мою рубашку, Вероника?

– Раздевайтесь или проваливайте.

– Здесь?

Мы все ещё стояли у выхода из клуба, вокруг нас, по-прежнему, толпились и толкались люди. К своему ужасу, на несколько минут мне показалось, что мы одни. Это все виски.

– Неужто, стесняетесь, мистер «отмыватель денег благотворительностью»?

Уголок его губ слегка приподнялся, и глаза сверкнули, как у хищника. Не сводя с меня взгляда, он принялся расстёгивать пуговицы рубашки.

– Я пошутила. Идите за мной.

Да, я привела его в служебный туалет. Какая тупость с моей стороны сделать это. Мой мозг как будто полностью отказал.

Мужчина отвернул рукава, засученные до локтей и продолжил расстёгивать пуговицы. Я не могла отвести взгляд от его рук, длинных пальцев, мужественных запястий, на одном из которых поблескивали золотые часы. Ролекс? Не знаю. Какая мне разница?

– А Вы значит, святая? – Он бросил на меня короткий взгляд, – ни отмывания денег, ни благотворительности. Уверен, Ваши родители ничем подобным не занимаются.

Я сделала большой глоток из бутылки, которую притащила с собой и с грохотом приземлила ее на раковину.

– Вы не за ту меня принимаете.

Не сводя с меня взгляда, он молча снял рубашку, я быстро выхватила ее у него из рук, стараясь не обращать внимания на обнаженный торс. Конечно, ничего не заметить не вышло. Краем глаза я уловила какую-то татуировку, проходящую вниз от груди, и скрывающуюся в штанах.

– Ты первая женщина, которая стирает мне рубашку.

Он медленно подошёл сзади, остановившись лишь в паре сантиметров от моего тела.

– А как же Ваши домработницы?

Он усмехнулся.

– Ты сейчас дыру в ней протрешь.

– Что ж, придется, все-таки, купить новую.

– Плевать я на нее хотел.

Он шагнул ближе, и я ощутила тепло и упругость его тела сквозь тонкую ткань платья. Перекинув мои волосы на другое плечо, он коснулся губами моей шеи. Едва не задохнувшись, я застыла, продолжая держать под струей воды рубашку.

– Пожалуйста.. Не нужно.

Он поднял голову и взглянул на меня в зеркальном отражении. Одним движением руки мужчина закрыл кран с водой и резко развернул меня к себе. Я выронила рубашку, она приземлилась где-то у наших ног.

– Мы оба знаем, зачем пришли сюда, Вероника.

Он очертил рукой линии моей фигуры, затем вжал меня в раковину так, что я почувствовала твердость в штанах, которая упиралась в низ моего живота.

– Я закричу, – мой голос почти исчез.

– У меня стояк с тех пор как я увидел тебя в галерее.

Я сглотнула сухой ком, образовавшийся в горле.

– Вы не посмеете.

– Я едва держу себя в руках, Вероника. Я бы трахнул тебя ещё на выставке, но ты показалась мне такой невинной.. Ты весь вечер не выходила из моей головы. Теперь мы здесь, и я знаю, что не случайно.

– У Вас помутнение.

– У меня не бывает помутнений, девочка.

– Позвольте, я уйду, сэр.

Он закрыл глаза и шумно втянул своим идеально прямым носом воздух. Я попыталась вырваться, но он вжал меня сильнее в раковину и прошёлся пальцами по моим ногам, пробираясь под платье. Я тяжело вздохнула, когда он коснулся бедер и добрался до трусиков. Внизу живота заныло, я поджала пересохшие губы.