Да уж. Ситуация не из легких.

— Мы уже и так думали, и по-другому. Потом за квартиру зацепились, даже выбрали одну поближе, хотела уже папе признаться… Но вот как после вчерашнего отца сейчас одного оставлять? А если ему плохо снова будет? Что тогда?

— На сиделку Платон вряд ли согласится, — ровным тоном произнес Костя, но от этих слов мои щеки все равно вспыхнули.

Тут бы мне сказать, что врач торжественно объявил, что с сердцем у Платона все в порядке, да вот я не знаю этого. Ведь ни в какой больнице мы не были, а что там у Платона с его сердцем на самом деле — все еще неизвестно. Боль в груди может говорить об инфаркте или микроинфаркте, и ничто не гарантирует, что он не повторится. Особенно если Платон выйдет из себя, когда узнает о переезде Юли…

— Ну, твой отец взрослый человек и должен понимать, что у тебя своя семья, планы и взгляды на карьеру.

— Я ей сказал то же самое, — долил жене кофе Костя. — И потом, может, Платон недолго еще в холостяках ходить будет…

На Костю мы уставились обе. И обе в шоке.

— Ты что-то знаешь? — взвилась Юля. — Папа с твоей мамой общается? Они помирились?!

— Я так… Гипотетически, — пожал плечами Костя.

Оксана — первый вариант, который пришел Юле на ум. И все правильно, я ведь тоже не знаю, зачем Платон вчера встречался в траттории с матерью Кости.

— Кстати, Лея! — поняв, что от Кости ей ничего не добиться, Юля переключилась на меня. — Ты ведь вчера провела с моим отцом весь вечер в больнице? Он никакой женщине не звонил? Не слышала?

Впихиваю в себя оладушек. Махом. Святотатство, конечно, такие оладьи, не распробовав есть, но что поделаешь?

Пожимаю плечами, не видела, мол, ничего не слышала. Никаких женщин рядом с ним не было.

— Чего такие невеселые? Костя опять соду вместо сахара насыпал?

Платон занимает свое место за столом, а хмурый Костя сразу же подвигает ему кофейник, варенье и пиалу с оладьями. Отточенным семейным жестом.

— Всего один раз было, будет вам вспоминать. Я тогда две ночи не спал из-за коликов. Я не то, что соду от сахара, я чуть комнаты не перепутал и в вашей спальне чуть не лег.

— Ну такое с каждым может случиться, правда, Лея? — прижигает меня зеленым взглядом Платон.

Он хорошо выглядит. Цвет лица ровный, глаза блестящие, на губах улыбка. Никаких признаков неполадок с сердцем.

На широких плечах новый пиджак, цвета мокрого асфальта. Верхние пуговицы сорочки по-семейному расстегнуты, а на сгибе локтя два галстука.

— Какой выбрать? — перехватывает мой взгляд Платон.

— Вот ты папа даже галстук себе выбрать сам не можешь! — вспыхивает Юля. Она допивает кофе, берет сына и уходит.

— Чего это она? — не понимает Платон. — Опять не спали ночью? Переходите уже на бутылочки, говорил я вам? Не наедается Егор, жить вам не дает, взяли бутылку и скормили. И ничего вреда от смеси не будет. Вон какая Юля выросла! И ничего!

Понимаю, что стала свидетелем давнишнего неразрешенного спора. Упрямая Юля продолжает кормить сына грудью, но его аппетиты растут, а ее жизнь меняется.

Слушать отца она не хочет, а он еще и масла в огонь своими галстуками подливает. Не заговори она о переезде, то и не стригерили бы ее эти галстуки… А так…

Костя тоже подхватывает свой кофе и идет следом за женой.

Мы с Платоном остаемся одни.

14. Глава 14. Галстуки

— Часто у них ночные посиделки?

Платон пожимает плечами.

— Не знаю. У них маленький ребенок, разве может быть иначе?

— Но им же нужно высыпаться! Ты что, совсем не помогаешь с внуком?

Увлеченно проглатывает один оладушек за другим.

— И все-таки, Платон.

— Я свои ночные бдения отсидел, когда Юля была маленькая.