– Ты мне и нужна, – говорит он. – Пойдем.

Швырнув в спальню мокрое полотенце, Платон идет в противоположную сторону к входной двери.

– Вы куда? – семеню я за ним. – Вам надо лежать! Отдыхать!

В ту же секунду я оказываюсь вжата в стену.

– В последний раз тебя предупреждаю. Хватит выкать. Я старше тебя на каких-то десять лет. И напомню, что три дня назад это ты, Лея, ты и только ты умоляла меня двигаться быстрее, еще быстрее, и вообще не так чтобы стеснялась. Так что не надо сейчас из меня старика делать.

По его виду понятно, что в таком состоянии с ним лучше не шутить, но я все равно не могу сдержаться.

– На тринадцать.

– Что на тринадцать?

– Вы старше меня на тринадцать лет, Платон. Так куда вы… То есть мы идем?

– А куда ты в этом бесстыдном виде собралась? Забыла уже?

– Я собиралась в клуб. Но вместе с Юлей!

– Что ж, у Юли, как видишь, семья и сын, и она страшно занята, а я вот совершенно свободен и готов составить тебе компанию, чтобы как следует повеселиться. Так что накидывай куртку и поехали.

– Но вы… Ты себя плохо чувствуешь, и лучше бы вам… Тебе провести время в постели, а не в накуренном помещении!

– Логично. Тогда выбирай, Лея. Либо мы едем в клуб, либо проводим это время в постели, но тоже вместе.

– Вы шутите, Платон?

Раньше, чем я успеваю опомниться, Платон задирает мою юбку, обнажая ягодицу, и припечатывает ладонью.

– Так на тебе еще и чулки? – удивленно выдыхает он сквозь зубы.

– Вы что делаете?! – начинаю вырываться, но только получаю еще один шлепок, уже по другой ягодице.

Задница теперь горит с обеих сторон одинаково, а в ядовито-зеленых глазах Платона беснуется пламя.

– Я предупреждал тебя, чтобы ты завязывала со своим выканьем? А что делают с плохими девочками? Их наказывают, Лея.

От обиды хватаю ртом воздух. Шлепками по заднице меня не наказывали даже в детстве, не говоря уже о том, что наказание у Платона выходит неоднозначное.

Сразу после он принимается легко поглаживать мои горящие ягодицы, причем явно не осознает, что же он делает. А ведь нас в любой момент могут увидеть. И не только Костя.

Набираю полные легкие, чтобы выпалить:

– Я считаю, что это мог быть сердечный приступ, и самое глупое, чем можно заняться после такого, это уехать из дома черти куда на ночь глядя! Но ради Юли и только ради нее, я отправлюсь вместе с… тобой, потому что я правда учила первую медицинскую помощь. И хоть вы… Ай!…

Третий шлепок оказывается в разы чувствительнее предыдущих. Наверное, еще и из-за контраста: за мгновение до шлепка Платон сжимал мои ягодицы, впившись в них пальцами.

Кожа горит невыносимо, его близость бесит до невообразимости, хочется влепить ему пощечину и поцеловать, причем одновременно.

– И хотя ты совершенно невыносим, я все равно не могу позволить… подвергать свою жизнь опасности! – тяжело дыша все-таки заканчиваю свою тираду. – И хватит меня бить! Отпусти… – слог «те» я вовремя проглатываю.

– Быстро учишься, молодец.

Платон убирает руки и перестает вжимать меня в стену. Вовремя.

В коридоре появляется Юля.

– Пап? Лея? А куда это вы собрались?

– Возможно, ты знаешь – Лея изучала в армии первую медицинскую помощь, – спокойно произносит Платон, и только я знаю, что за каждым его словом немеряно сарказма. – Так вот Лея осмотрела меня и считает, что мне нужно обратиться к врачу. В круглосуточную больницу мы сейчас и поедем.

– О, Лея, спасибо тебе! – Юля бросается ко мне на шею, а я гляжу в смеющиеся глаза Платона, который больше никак не выдает своего состояния. – Зная его характер, я так боялась, что папа откажется показываться врачам!

Ну не козел, а?