– Ты про дело говори.

– Дело? Ах, ну да. Иварь. Парень хороший, шустрый был больно, от него только хлопот полон рот был. Мы когда на прошлую зимнюю собиралися тут… Ну да, ну да, понял. В общем, луну тому назад захирел парень. Как лучина истощился. Бегал, прыгал, покоя всем не давал, а тут слег, совсем плох стал и слова странные говорит.

– Какие слова? – напрягся Радомир.

– Не знаю я, странные. Отродясь никто не слыхивал таких. Я вот честно скажу, уж и не чаял, шо сдюжим. Думал, уж яму копать. Парнишка совсем плох. А тут вон вы. Авось и есть еще надежда. С силою Владыки-то справимся. Вы вона, даже возле домика ихнего встали. Как почувствовали.

Он все старался отогнать от себя мерзкий запах, но не получалось. Наверное, стоило бы сказать, чтобы яму все-таки выкопали, но не к случаю было как-то. Нечего у людей отнимать надежду.

– Веди в дом, Степан. Будем смотреть.

Староста послушно двинулся вперед, увещевая о чем-то хозяев. Дверь ему приоткрыла женщина, но впускать не торопилась. Радомир то и дело ловил на себе тревожные взгляды с изможденного лица. Во рту мерзко пересохло.

– Вилман, пойдешь со мной. Постоишь в дверях, мало ли что. Слышишь?

– Ага.

– А вы прогуляйтесь по округе. Вдруг найдете что-то важное.

– Ишь, раскомандовался!..

– Пойдем, – Анслав взял бородача под руку и повел за собой.

Радомир сделал глубокий вдох и, когда хозяйка посторонилась в двери, вошел внутрь. От мерзостного запаха, ударившего в нос, у него чуть не подкосились ноги, и он с трудом заставил себя устоять на них, держась за посох. Домик оплел полумрак, как липкая паутина, в углу плакал младенец, которого держал худой мужчина. Судя по виду, он не спал уже несколько дней.

Все присутствующие, включая старосту, молча воззрились на Радомира. Спиной он ощущал присутствие Вилмана, как и присутствие чего-то другого, лежащее тенью на людях. Чего-то противоестественного. Ему даже не нужно было видеть человека, трясущегося в ознобе под тряпьем в дальнем углу комнаты.

«Наверное, оно к лучшему, что эти люди не чувствуют запаха». Он принялся осторожно двигаться вперед, опираясь на посох. Прикасаться не хотелось, но пришлось. Лоб мальчика был липким и потным. С большой радостью он отодвинул руку.

– Как долго у него жар? – вопросительно глянул он на женщину, которая как бы вся скукожилась.

– Много дней.

– Помочь? – послышался слабый голос Вилмана за спиной.

– Нет. Я справлюсь. Чтобы сейчас ни случилось, ни в коем случае не мешайте мне. Иначе он умрет. Вы поняли? – судя по подавленному виду, спорить они не собирались.

Он еще раз взглянул на бьющееся тело, мальчик даже не обращал на него внимания. «Я должен это сделать». Он взялся покрепче за посох, установив его поудобнее, а второй рукой вновь прикоснулся ко лбу мальчика. И начал шептать известные ему слова, чувствуя, как нечто, что он не мог понять или объяснить, отзывается ему. Человек под тряпками вздрогнул, как от удара, но Радомир не останавливался, он продолжал шептать, пытался ухватить… это. Мальчик начал кричать и извиваться все сильнее, а мерзостный запах начал усиливаться.

– Ему же больно! – послышался женский крик. Или ему показалось? Но остановиться он не мог, только не сейчас. Мальчик продолжал кричать, а вонь все усиливалась, как будто вскрывали застарелый гнойник. А потом в один момент все закончилось. Мальчик застыл и не двигался. Он больше не кричал, да и запах куда-то исчез, будто его тут и не было. Радомир облегченно вздохнул. Получилось.

Он уже хотел отнять руку, когда глаза мальчика внезапно открылись, и Иварь схватился за нее. Хватка у него была не как у больного. И не как у мальчика. Глаза горели тлеющими углями. Радомир подобрался.