– Веди.

– Может быть, вас-то отвести к нашему отцу Симону? Вот он обрадуется!

«Это вряд ли».

– Пока не до того, людям нужнее. Вот как с делом покончим, так и встретимся. Вместе помолимся.

Старушка, поняв важность момента, или по какой-то своей причине прибавила шагу и повела его дальше. Местные, которых они встречали на пути, с любопытством и подозрением провожали их взглядами. «Видать, что-то их не на шутку встревожило, раз они так все чужаков чураются».

Впрочем, два последующих дома встретили его достаточно радушно, благодаря увещеваниям Марыськи, которая представляла его чуть ли не как самого Пророка. Противится он не стал, сейчас это было к лучшему, пусть впускают в дом, а там дело за малым. Каждый раз, начиная, он предчувствовал, что вот сейчас его опять схватят за руку и спросят, знает ли он, что такое страдания, но ничего не происходило. Все было как всегда. Молодая женщина, и юнец в веснушках вели себя спокойно. Лишь что-то неразборчиво бормотали в забытьи. Эти два раза дались ему проще, хотя он и устал изрядно, будто прошагал целый день к ряду в горах. Воздух стал свободнее, вони стало меньше, но она осталась. Эта ложка дегтя портила все, к чему прикасалась, будто отравляя саму жизнь. Весь мир превратился для него в кошмар, где нельзя сбежать от этой скверны, портящей сам воздух. Лишь в отдаленных местах, где он не встречал людей, на дикой природе он мог передохнуть.

Вымотавшись, он не стал сопротивляться, когда в последнем доме его предложили накормить. Эта вся плата, что он мог позволить себе взять. Но даже передышка, и приятный обед не могли успокоить бурление его мыслей. Он соображал, пытаясь прикинуть, как можно добраться до жены кузнеца и последнего мужчины. И сделать это за остаток дня, на худой конец, ночь, чтобы утром его здесь уже не было. Оставаться где-то было не в его привычках. Однако, всем его планам не суждено было так легко сбыться, когда он услышал конское ржание за стеной и звук тяжелых шагов. Ему хороша была известна эта поступь.

Прежде чем хозяин успел подойти к двери, в нее весьма красноречиво постучали. Ждать неизвестный гость явно не собирался.

На пороге появилось два человека в темных одеяниях. Одеты были как воины. Таких он уже видел. «Солдаты царя Дермона».

– Хозяин, нам сказали, что некий целитель пришел в деревню. Где он?

– Я здесь, – достаточно громко произнес Радомир, с сожалением отодвигая от себя тарелку с остатками каши. Видимо, доесть ему уже не дадут. «А ведь день начался не так уж паршиво…»

Воины окинули его с ног до головы намётанным взглядом и подошли ближе. Домочадцы явно не торопились давать каких-то объяснений, держась по углам. Одна лишь Марыська прищурившись глядела на них со своего наблюдательного поста на лавке, но говорить ничего не говорила.

– Кто таков? – спросил тот, что впереди. Усы при этих словах неприятно топорщились.

– Странник я божий. Брожу, куда меня Владыка пошлет. Людям помогаю.

– Твое? – кивнул тот на посох.

– А как же, в путешествии подспорье. Вы садитесь, небось проголодались, вид у вас больно всклокоченный. Хозяин не откажет, я уверен.

– Кажись, не он. Этот вон старик, весь седой. – сказал второй солдат.

– Вижу. Звать тебя как?

– Радомир.

– Вот что, Радомир. Пойдешь с нами. Барон велел всех подозрительных личностей к себе приводить.

– Он же человек божий, чего трогаете его? Даже поесть не даете! Он вон троих уже излечил сегодня! – очнулась Марыська.

– Молчи бабка. Тебя еще не хватало. Сказано привести, значит, приведем. Идем, старик.

Радомир послушно поклонился, взял посох и двинулся следом, дав Марыське знак, чтобы оставалась на месте. «Похоже, случилось что-то серьезное». Распрашивать солдат он не стал, те не производили впечатление словоохотливых ребят.