– Ну, Маври́кий, – спроси́л оте́ц Фео́на у по́слушника, как то́лько за библиоте́карем закры́лась дверь, – так что ты хоте́л мне показа́ть?

По́слушник момента́льно встрепену́лся, сде́лал успока́ивающий жест и, суту́лясь бо́льше обы́чного, на цы́почках, ска́чущей похо́дкой прошёлся по кни́жному храни́лищу. В са́мом да́льнем углу́, в неглубо́кой ка́менной ни́ше ме́жду двумя́ о́кнами он взял одну́ из не́скольких лежа́щих там книг и, зага́дочно улыба́ясь, верну́лся наза́д. Всем свои́м ви́дом изобража́я торжество́, он мо́лча протяну́л кни́гу отцу́ Фео́не.

– Вот! – сказа́л удовлетворённо.

Мона́х сел, положи́л кни́гу на чита́льный стол и полиста́л жёлтые от вре́мени страни́цы. Э́то была́ рукопи́сная Сле́дованная псалты́рь , су́дя по осо́бенностям уста́ва , напи́санная приме́рно лет сто наза́д. Кни́га была́ бога́то и краси́во офо́рмлена, но никако́й осо́бенной це́нности из себя́ не представля́ла. Впро́чем, це́пкий взгляд Фео́ны обрати́л внима́ние на не́сколько поздне́йших, зашифро́ванных вста́вок, вкле́енных под переплёт лет че́рез шестьдеся́т по́сле написа́ния, но интере́са у него́ они́ не вы́звали никако́го. Ви́дя равноду́шие учи́теля к его́ нахо́дке, Маври́кий испыта́л разочарова́ние, но постара́лся не пода́ть ви́ду, хотя́ э́то у него́ получи́лось как всегда́ нело́вко.

– Ну как? – спроси́л он у мона́ха, лихора́дочно сверка́я глаза́ми.

– Что как? – споко́йно и равноду́шно переспроси́л Фео́на, закрыва́я псалты́рь.

Маври́кий нетерпели́во потяну́л кни́гу к себе́ и вновь откры́л разворо́т с зашифро́ванными вста́вками.

– Э́то? – произнёс он, ткнув па́льцем в страни́цу.

– А ты сам-то как ду́маешь? – улыбну́лся Фео́на, гля́дя на горя́чность воспи́танника.

– Я ду́маю, э́то та́йнопись! – возбуждённо зашепта́л по́слушник, заче́м-то огля́дываясь по сторона́м.

– Ну, пра́вильно ду́маешь, – кивну́в голово́й, поддержа́л его́ Фео́на, поднима́ясь и́з-за стола́.

Мона́х подошёл к ближа́йшей кни́жной по́лке, покопа́лся среди́ фолиа́нтов, стоя́вших вряд и, взяв оди́н из них, верну́лся обра́тно.

– Э́то, как ты ве́рно заме́тил, та́йнопись – произнёс он, отодвига́я псалты́рь в сто́рону и раскры́л принесённую кни́гу где́-то в са́мом её конце́.

– И э́то то́же – показа́л он Маври́кию откры́тую страни́цу.

– В на́шей библиоте́ке ты найдёшь два деся́тка книг, где что-нибу́дь зашифро́вано. Э́то Росси́я, сын мой. Здесь, как то́лько лю́ди научи́лись писа́ть, так сра́зу ста́ли шифрова́ть напи́санное. Ни то, что́бы в э́том был осо́бый смысл, а скоре́е из просто́го озорства́ и́ли тщесла́вного самодово́льства посвящённого неофи́та.

– Что, пря́мо всё? – недове́рчиво покоси́лся на мона́ха Маври́кий, разгля́дывая причу́дливые «закорю́ки» на после́днем листе́ раскры́той кни́ги.

– Не всё, но мно́гое, – пожа́л плеча́ми Фео́на, садя́сь обра́тно за стол, – зна́ешь, что тут напи́сано?

– Что?

– На́чато в Солове́цкой пусты́ни, тож де на Костроме́, под Москво́ю во Ипатской че́стной оби́тели, тем же первостранником в ле́то миробытия 7101.

– И всё?

– И всё.

– Заче́м же шифрова́ть тако́е?

Фео́на улыбну́лся кра́ешком губ и развёл рука́ми.

– Бою́сь, друг мой, нам э́того уже́ не узна́ть.

Расстро́енный мона́хом по́слушник стал походи́ть на скуча́ющего в сто́йле ме́рина. Глаза́ми по́лными слёз и глубо́кой тоски́ он смотре́л на Фео́ну и мо́лча проси́л чу́да.

– Маври́кий, ну чего́ ты от меня́ хо́чешь? – спроси́л Фео́на сокрушённо гля́дя на по́слушника, – Что ты себе́ наблажи́л с э́той псалты́рью?

– Да как же, оте́ц Фео́на, – при́нялся се́товать Маври́кий подсо́вывая учи́телю раскры́тую псалты́рь, – тут же всё по-друго́му, и шифр ино́й и напи́сано мно́го. А вдруг тут та́йна вели́кая сокры́та, а мы все сиди́м и ничего́ не де́лаем?