– Ну, дочь моя́, что же тебя́ смуща́ет в писа́нии досточти́мого Иоа́нна Экза́рха? – спроси́л он с интере́сом гля́дя на двенадцатиле́тнюю де́вочку.

Де́вочка бро́сила на учи́теля сме́лый взгляд и упря́мо сжав гу́бы пророни́ла:

– Расска́зывая об устро́йстве Земли́ и Мирозда́ния, кни́га сия́ говори́т, что Земно́й шар поко́ится в це́нтре сфери́ческого небе́сного сво́да.

– С чем же ты не согла́сна? С тем что Земля́ – шар? – развёл рука́ми Фео́на.

– Нет, – реши́тельно замота́ла голово́й де́вочка, – С тем что Земля́ нахо́дится в це́нтре мирозда́ния.

– Вот тебе́ раз, – воскли́кнул учи́тель слове́сности, ёрзая на сту́ле – а что же там, по-тво́ему, нахо́дится?

– Со́лнце! – поверну́вшись к не́му с наи́вной улы́бкой отве́тила де́вочка.

От тако́го отве́та гла́за ма́ленького мона́ха вы́лезли из орби́т. От возмуще́ния ему́ не хвати́ло во́здуха, и он глота́л его́ раскры́тым ртом как я́щерица на весе́нней зава́линке.

– Ты где набрала́сь э́тих бре́дней? – прохрипе́л он наконе́ц, встава́я со сту́ла. Во всех его́ движе́ниях чита́лось я́вное жела́ние скоре́йшим о́бразом распра́виться с де́рзкой девчо́нкой, осме́лившийся оспа́ривать раз и навсегда́ узако́ненные це́рковью И́стины.

– Погоди́, оте́ц Никола́й, – успоко́ил его́ Фео́на, же́стом усади́в обра́тно в кре́сло, – успе́ешь ещё ана́фему возложи́ть, – любо́е утвержде́ние предполага́ет до́воды. Мо́жет они́ у неё есть?

Оте́ц Фео́на хо́лодно посмотре́л на расте́рянную На́стю и доба́вил, обраща́ясь к ней:

– Е́сли ска́занное тобо́й э́то то́лько мне́ние, ты мо́жешь оста́вить его́ при себе́, так как оно́ никого́ не интересу́ет, но, е́сли э́то зна́ния они́ должны́ быть безусло́вно дока́заны. Начина́й, дочь моя́!

– Я не зна́ю, – отве́тила На́стя, от волне́ния покры́вшись кра́сными пя́тнами.

– Я кни́гу чита́ла. Там напи́сано, что Со́лнце нахо́дится в це́нтре Вселе́нной, а Земля́ и плане́ты враща́ются вокру́г. А ещё в кни́ге напи́сано, что есть така́я зри́тельная труба́, че́рез кото́рую мо́жно смотре́ть на звёзды и ви́деть го́ры на Луне́!

– И чья э́то кни́га? – спроси́л у неё Фео́на

– Како́го-то Галиле́я.

– Жидовин, что ли? – встрепену́лся оте́ц Никола́й подозри́тельно прищу́рившись.

– Нет. Италья́нец.

– Италья́нец! Папи́ст! – закрича́л оте́ц Никола́й я́ростно крестя́сь на ико́ны, – Е́ресь! Околёсина ерети́ческая! Ска́занное противоре́чит Би́блии. Кни́гу э́ту тре́буется сжечь, а на отрокови́цу наложи́ть стро́гую епитимью́ …

– Погоди́ че́стной оте́ц, всё бы тебе́ жечь – раздражённо одёрнул помо́щника Фео́на, но пре́жде чем он успе́л продо́лжить свою́ мысль, На́стя, насу́пив бро́ви неожи́данно вы́палила пря́мо в лицо́ отцу́ Никола́ю:

– А ещё там напи́сано, что Свяще́нное Писа́ние отно́сится то́лько к спасе́нию души́ и в нау́чных вопро́сах большо́го ве́са не име́ет.

В кла́ссе воцари́лось гробово́е молча́ние, слы́шно бы́ло как жужжа́т то́лстые осе́нние му́хи под потолко́м и че́шет за у́хом блоха́стый щено́к прижи́вшийся в подкле́ти у сто́рожа Некраса.

Оте́ц Фео́на заду́мчиво прошёлся по ко́мнате гу́лко стуча́ подко́ванными сапога́ми по тёсаным до́скам по́ла. Останови́вшись напро́тив На́сти, он положи́л ладо́ни на её ма́ленькие о́стрые пле́чи и внима́тельно посмотре́л в глаза́.

– И́щущие Зна́ния, – сказа́л он, – давно́ по́няли, что окружа́ющий мир не ограни́чивается лишь его́ ви́димой стороно́й ― он куда́ бо́лее широ́к и значи́тельно многообра́знее, чем при́нято ду́мать. Сдаётся мне, что све́тской нау́ке и богосло́вию не́зачем вступа́ть в конфли́кт друг с дру́гом и́бо позна́ние ми́ра их о́бщая цель, про́сто изуча́ют они́ ра́зные его́ сто́роны. Одни́ духо́вную, други́е материа́льную. И́стина одна́, и она́ боже́ственна во всех свои́х проявле́ниях.