Генасам хотелось здание в Северной академии или рядом с ней, но Эйсгейр, обдумав все заранее, решил предложить им кое-что получше. И не просто получше, а имеющее особое значение.

Дом, выбранный рыцарем, принадлежал его последней жене, а Общество Знающих основала именно она. Не без некоторой грусти Эйсгейр подумал, что его милая Эльвéйг, занимавшаяся исключительно делами наук, обрадовалась бы такому решению. Тем более после ее смерти дом пустовал вот уже более тридцати лет.

Увидев несколько кислые выражения на лицах гостей, рыцарь удивился. «Что не так-то?! Я же вам подарок сделал!» – возмутился он в мыслях.

Ему стало неприятно. Не за себя, а за жену. Неужели ни она сама, ни место, где она трудилась для Общества Знающих, ничего не значат для ее последователей? Удобство им важнее? Но ведь особняк хорош! Просторный, красивый. Да, не в самой академии, не так близко, как хотелось просителям, но не так уж и далеко. И расположение в городе просто прекрасное: рядом парк, имеются всякие лавки в пешей доступности.

– Как вы, несомненно, знаете, моя драгоценная Эльвéйг Вторая, леди Эйсстурма, именно там подписала бумаги об основании Общества Знающих. – Эйсгейр сделал небольшую паузу для пущей драматичности. – Она была бы счастлива знать, что ее детище и дело, которому она посвятила всю жизнь, унаследуют этот дом.

Глава ученых поспешил изобразить благодарность, а его спутники подобострастно закивали.

– Особняк внутри можно перестроить так, как сочтете нужным. И место в городе весьма хорошее. Мне кажется, варианта лучше не сыскать, особенно если учесть его значение в истории Общества Знающих.

«Еще бы глаза промокнуть платочком», – подумал Эйсгейр, а вслух сказал:

– Одно ваше слово – и я предоставлю людей и все необходимое.

– Конечно, милорд, мы весьма благодарны за вашу щедрость, – глава ученых улыбнулся, но это вышло у него наигранно. – И мы более не станем тревожить милорда по этому вопросу.

«Хотят переделывать все сами, – понял Эйсгейр и усмехнулся про себя. – В моем Эйсстурме у вас это не выйдет».

– Бросьте, какие тревоги, – произнес он. – Поддерживать науку и продолжать дело жены – это для меня честь.

Дальше потянулась неторопливая беседа между генасами и знатными людьми, которые сегодня тоже ужинали с великим лордом. Эйсгейр почти не слушал их, мысленно вернувшись к докладам разведчиков.

«Что же не так с графом Макитурским?» – думал он, и в его голове крутились смутные воспоминания.

Ученые обсуждали свои планы и будущие исследования, не упуская возможности привлечь внимание аристократов – это сулило дополнительные средства на эти самые исследования.

«А не королевский ли он потомок?» – ахнул про себя рыцарь.

От этой мысли аппетит сразу пропал – Эйсгейру отчаянно захотелось перелиться в Главный архив, который находился во дворце этажом ниже, и полистать родословные королевских и не очень родов Иалона. Но великосветская вежливость этого не позволила. Пришлось рыцарю ковырять вилкой в тарелке, улыбаться и поддерживать беседу короткими, ничего не значащими фразами.

Но слова одного из ученых все-таки привлекли его внимание:

– Они просто не хотят делиться секретами. Уверен, эльфы давно придумали то, что может уничтожить людей и королевство, просто ждут подходящего момента.

«Э нет, дружок, если заимеешь такое оружие, не будешь ты ничего ждать. Жахнешь сразу же», – подумал рыцарь, а вслух сказал, добавив в голос как можно больше небрежности и легкомыслия:

– Если давно придумали, то давно бы уничтожили.

Недобрые разговоры об эльфах он слышал всю жизнь. И не один, не два, а тысячи раз. Они так и оставались разговорами, может, полными зависти, злобы или недоверия, но пустыми и бессмысленными. Лишь дважды за долгий век рыцаря за словами последовали действия, но ни к чему, кроме многочисленных смертей и падения империй, не привели.