– В храмах? – невинно уточнила я.

– И вне храмов тоже.

– Какая жалость, – я неспешно преобразовала тогу в удобный тренировочный комбинезон. Уже существенно износившийся и требовавший подзарядки магией после стольких метаморфоз.

Растон сглотнул. Скользнул взглядом по моим ножкам, но тут же отвёл его.

– Куда дальше? – спросил, стараясь придать голосу обыденности.

– Хочу, чтобы ты взглянул на одну девушку.

Растон посмотрел на меня с удивлением, но ёрничать не стал. Кивнул и молча пошёл вслед за мной.

Девушка всё ещё оставалась в зале. Чтобы не менять внешность снова, мы сделались невидимыми. А мне пришлось ещё и силу спрятать.

Тем более, что жрецы со жрицами уже вышли из ступора. Высыпали вслед за нами наружу. Но Растон явно не горел желанием попадаться им на глаза.

Ну или, может, не хотел, чтобы я попадалась.

– Она, – шепнула я, остановившись за спиной девушки.

Хотя без нашего желания никто из людей нас не услышит. Но в храме почему-то хотелось говорить тихо.

– Хм, – лицо светлого помрачнело.

Какое-то время он рассматривал что-то словно вокруг неё. Она даже обернулась, будто почувствовала – но нас, разумеется, не увидела.

– Не понимаю, Джун. Что ты можешь тут изменить?

– Пять лет назад она потеряла мать. Просит вернуть.

– Это... очень большой срок.

– Большой, – согласилась я.

Он снова замолчал, присматриваясь. Проверяя.

– Странно, – произнёс. – Есть несколько версий, где её мать жива, но там какая-то сплошная... жесть.

– Отчим? – шепнула я.

Растон кивнул. Развернул меня к себе, положил руки на плечи:

– Однозначно нет, Джун, – тихо проговорил, вздохнув. – Все версии, в которых её мать жива, подлец-отчим насилует и убивает множество детей. Причём задолго до нашего с тобой здесь появления.

– Как... ты можешь это видеть? Это же... варианты прошлого?

– У меня сильный дар, – усмехнулся защитник. – Могу видеть несостоявшееся будущее для достаточно далёких дат в прошлом. Если ты запустишь Дугу, скорее всего, мы не найдём и вполовину такого красивого города. А возможно, и храма. Есть варианты, где он разрушен, и тогда... даже не знаю, насколько серьёзным окажется наслоение реальностей. Я отправил послание. Дойдёт ли оно?

– Понятно, – выдохнула я.

Что же. Некоторые болезненные события просто необходимы. Чтобы уберечь от ещё более тяжёлых.

Шагнув к девушке, я невесомо провела рукой по её волосам.

– Всё хорошо, – шепнула. – Ты сильная. Ты справишься. Впереди тебя ждёт большая радость!

В отличие от Растона, я не видела, что ждёт её впереди. Но это и не важно. Радость обязательно будет, не бывает такой жизни, в которую она не пришла бы.

Разумеется, девушка не слышала людским слухом – но явно почувствовала. Улыбнулась.

Поднялась, будто сбросила с себя тяжёлый груз.

Обернулась к фигуре светлокрылого в другом конце зала.

– Спасибо, – пробормотала ей.

Я тихо выдохнула. Благодарность редко адресована тёмным. И всё же на душе стало легко.

Растон снова сжал мою руку.

Мы вышли из храма следом за девушкой. Она пошла налево, туда, где, как я знала по её воспоминаниям, находилась могила матери.

А мы – по лестнице вниз, в город.

– Продолжаем искать, что подойдёт для практики? – первым прервал молчание Растон.

– Или, в крайнем случае, где пообедать, – усмехнулась я.

Времени и сил оказалось потрачено слишком много. Растон согласно засмеялся.

Зов настиг нас уже почти внизу. Сильный, пронзительный, мучительно-беспокойный.

20. 19

Это точно был зов! Не то чтобы по правилам – но к тёмным! Люди редко соблюдают правила, особенно в панике, разве что всякие служители храмов или специально обученные маги.

Ужас, отчаянье, такие сильные, почти материальные людские эмоции – они слышались слишком ясно, горели где-то за домами. Без внятных слов – крики души.