– Мама! Папа!

Закричав, я прижала рамку с фотографией к груди и задрожала.

– Рори!

Позади раздался обеспокоенный голос сестры.

– Почему ты встала с кровати, врач прописал тебе постельный режим! Только с этими условиями он позволил тебе вернуться домой из больницы.

Я молчу.

Моти губы дрожат, лицо тонет в слезах.

– Ты слышишь меня? Рори…

Я продолжаю игнорировать сестру. Наверно она меня ненавидит, но не показывает мне свою ненависть.

Кое-как трясущимися руками я креплю на фотографию родителей черную ленту. Эмоции травят меня, уничтожают живьем. Как яд замедленного действия. Медленно и мучительно. Я ненавижу себя за это… Ненавижу. За то, что сделала!

Тая опускается со мной рядом на колени, буквально выдергивает из моих рук фотографию, убирая её в сторону. Заключает в крепкие объятия, утешая.

– Ш-ш-ш, успокойся. Дыши, только дыши…

– Ненавидишь меня? Д-да? Я… я это сделала. Я их убила. Я отобрала у тебя маму и папу. Теперь мы одни. Совершенно одни. Сироты…

Сестра реагирует вспыльчиво. Она хватает меня за плечи и хорошенько встряхивает.

– Прекрати! Что за ерунду ты несешь?! Это был несчастный случай. Это не ты виновата, а тот грузовик, у которого отказали тормоза. Он же будто из ниоткуда взялся, ты не видела его из-за тумана!

– Но я осталась жива, а они нет.

– На всё воля Божья, значит этому суждено было быть… Ты сошла с ума, Рори! Ты обо мне подумала? Что бы было, если бы вы все погибли?! Я бы осталась одна. Совершенно одна. А так у меня есть ты. И твоей вины в аварии нет. Я прошу тебя, не оставляй меня. Молю! Не говори так, не говори…

Мы опять крепко друг к другу прижались и заплакали, поминая любимых родителей, которые дали нам жизнь. Сейчас мама с папой смотрят на нас с небес и тоскуют вместе с нами.

Я пролежала несколько дней без сознания и не смогла присутствовать на похоронах. Когда очнулась, не поверила своим глазам. Свернувшись калачиком на самом краю кровати, дремала моя сестра. И она плакала. Плакала даже во сне, а когда проснулась, сказала мне, что родителей больше нет. Их жизни унесла авария, потому что они забыли пристегнуться.

Удар пришелся на правую часть машины, туда, где сидели папа с мамой. Врачи открывают рты и пожимают плечами, удивляясь, как сильно мне повезло. У меня выявили лишь незначительное сотрясение, ссадины от стекла, порезы и синяки. Серьезных травм нет. Ни переломов, ни открытых ран. Они хором утверждали, что я родилась в рубашке.

– Рори, мы не одиноки! Мы вместе… Мы есть друг у друга и мы справимся. Пожалуйста, только не вини себя, пообещай, что справишься.

Я сглатываю слезы, скопившееся в горле, обнимаю сестру крепче и шепчу. Только ради неё я сделаю все возможное и невозможное, лишь бы она жила, была здоровой и счастливой. Она – всё, что у меня есть. Только ради Таи я соберу себя по осколкам, поднимусь с колен на ноги и заставляю себя двигаться дальше. Жить. Ради своей любимой младшей сестрички.

– Обещаю. Я… обещаю, милая.

– Спасибо, Рори, – тяжко вздохнула она, поцеловав меня в щеку.

– Прости, я не могу сидеть без дела. Когда что-то делаю, двигаюсь я отвлекаюсь. Сейчас мне нужно немного навести порядок и отнести коробки с вещами вниз.

– Пусть слуги помогут.

Уныло качаю головой.

– Нет, это слишком личное, я всё хочу сделать сама. Так я смогу как следует с ними попрощаться и помянуть добрым словом, в последний раз рассмотрев их вещи.

– Тогда я тебе помогу. Тебе бы в кровати еще пару дней отлежаться.

– Не стоит, я нормально себя чувствую. Намного хуже сидеть без дела, а так, когда я хоть что-то делаю, мне становится значительно легче в моральном плане.