Она вошла в рыхлое брюхо усатого, как нож в масло, и, отпружинив, выскочила, дав локтем Ломова по губам подвернувшемуся юнцу, заслезившему тотчас в два глаза. Ломов же, не обращая внимания на то, что находится в эпицентре агрессии, сам смешался в нем, орудуя во все стороны дубинкой и не забывая влепёшивать и новые порции вчерашнему собутыльнику.

– Люди, убивают! – завизжала активистка ЛГБТ-движения и понеслась подальше от бойни, со страху расширяя мокрое на заду пятно.

Омоновцы, разъярённые толпой и возбужденные отчаянными действиями Ломова, тоже принялись колошматить всех подряд жестко и методично, как отбойные молотки, – лупить осатаневшую толпу наугад – в подворачивающиеся извивающиеся червем тела и подставляемые страхом спины.