– Всяко бывает, милок, и так, и эдак. Ты давай трогай да поведай мне, чаво надобно‑то тебе в детективишном агентстве. Можа, случилась чаво? Аль неть, дык я помогу, подскажу дорогу. – Годы общения с собственной бабушкой – ведьмой Агатой, которая иной раз пыталась заняться обучением нас, сестер Дорин, – пополнили мой лексикон столь нужными словами для любимого образа.

Глядя на меня с изумлением, богач скоро опомнился и постучал в стенку, извозчику.

Карета тронулась.

– А ты, бабка, не ведьма ли, часом? – подозрительно уточнил субъект моего тайного исследования. Его темно‑каштановые волосы выглядели ухоженными и были заплетены в роскошную косу. Почти женская прическа контрастировала с густыми бровями да властным, четко очерченным профилем: острый прямой нос, высокие скулы, небольшая ямочка на угловатом подбородке. Глаза красивые, миндалевидного разреза. Будто матушкины черты в нем перемешались с отцовскими, явив миру образчик, достойный звания заправского дамского угодника.

– Куда уж мне, – быстро отмахнулась я и отвела взгляд, заливаясь при этом стыдливым румянцем.

– А то сдается мне, все это ведьмины проделки, хотя и следов ворожбы я не чувствую, – произнес он, крепко задумавшись.

– Ну, давай рассказуй, чаво там случилось‑то у тебя, – подтолкнула я собеседника, ловко меняя неприятную тему для разговора. И, судя по улыбке, скользнувшей по губам мужчины, мой маневр не остался незамеченным. Тем не менее образчик мужской красоты решил подыграть и даже представился:

– Где же мои манеры? Лорд Ионас Кохт, к вашим услугам.

С этими словами он достал визитку и протянул ее мне. Взяв бумажечку, я прочла надпись и чуть не вцепилась в его руки, потому как в голове у меня случился настоящий тараканий бунт.

«Вау! Парфюмер! – пронеслась стремительная мысль, а за ней вторая: – Боевой алхимист! Вообще‑то, наоборот, вначале алхимист, а потом уже парфюмер, но не суть! Сам Ионас… А‑а‑а, держите меня семеро! Хочу‑хочу его автограф! Сестренки наверняка обзавидуются…»

– Кх‑кхм, вы меня слушаете?

– А? Я? Я… Да! – вернулась я к нашему разговору и чересчур резко оттолкнула руку собеседника, протянутую отчего‑то к моему лицу, чему смутилась пуще прежнего.

«Так, давай, Рияна, не маленькая уже. Собралась, и мысли в кучу!» – произнесла я пламенную речь самой себе, а уже после осознала – от меня ждут ответа на вопрос, который я попросту прослушала… Вот пакость!

– Внучек, ты это… звиняй. Бабка старая совсем, слышит плохо, – мысленно скривилась я неубедительному оправданию и прибавила: – Повтори‑ка вопросец, а?

– Я спрашиваю, как вас зовут? – повторил он, вытирая испачканную руку платком. Дело в том, что накануне вечером и всю ночь, почти до самого утра, шел дождь, и, слезая по стене конторы, я испачкалась. О боги! Я сгорю от стыда!

Так, а теперь рассказать заученную историю:

– Агита я. Бывшая обувщица. Лавка моя на пересечении Бежевого и Желтого кварталов.

– Допустим, – с подозрением в голосе согласился лорд и спросил: – И что вы делали у «детективишного» агентства?

Наблюдая за его губами, я чуть не забыла, как меня зовут, настоящую. Но, хвала богам, вовремя опомнилась, отвечая:

– Дык я это… Подрабатываю.

Понизив голос и прислонив ладошку к губам, доверительно выдала:

– Этим, как его? Информатером! Сдаю всяких зазывал да еще каких мерзавцев.

Ай! Зря выразилась… Эка скривился собеседник на последнем слове. Правда, и самой не понравилось. Да, перестаралась малость. Ну ничего, не сахарный, не растает от одного словечка, даже не матерного.

– Так, ладно. Скажите лучше, бабуля, как добраться до Лилового‑17. Со своими проблемами я как‑нибудь сам разберусь. А еще – где вас высадить, любезнейшая?