– Ну, что? Кто следующий? – поинтересовалась Мира, пряча монету в висевший на поясе кошель.

В этот миг, Агата, опомнившись, растолкала локтями матросов, и, пробравшись к Мире, дернула ее за плечо:

– Никто! Пойдем! Я тебя везде ищу, а ты, оказывается, вот чем занимаешься!

– Чем хочу, тем и занимаюсь, – ответила Мира. Лицо ее недовольно вытянулось, а губы сжались в тонкую линию. – Так что? Кто-нибудь еще хочет помериться силой? – крикнула она морякам, но те уже разбредались в разные стороны, вжав голову в плечи и испуганно поглядывая на Агату, словно боясь, что из-за нее у них могут быть неприятности.

– Нас, между прочим, ждет княгиня Дуаре, – нахмурилась Агата.

Взяв Миру за рукав, она потянула ее к выходу.

– Ферналий хвост! – ругалась та, пока они шли по палубе. – Это надо было такое предприятие испортить! Я заработала почти два серебряных на этих дуралеях!

– Порядочные госпожи не должны так себя вести, – пробурчала Агата.

– А кто решает, что они должны, а, что нет, если не они сами?

Агата даже споткнулась от ее слов. Она много раз слышала эту фразу от мачехи и от нянюшек, но никогда не догадывалась так им ответить. Да и кто бы догадался?

Голубая каюта, которую занимала княгиня Дуаре с дочерью и слугами, состояла из нескольких смежных комнат, отделенных друг от друга полупрозрачными голубыми занавесями, парившими на легком сквозняке. Из комнаты в комнату сновали деловитые служанки и молодые слуги. Все, как один, юные и хорошенькие, словно фарфоровые куклы.

В центре комнаты, куда их проводили, стоял низкий золоченый столик, заставленный всевозможными фруктами, засахаренными фиалками, орехами и прочими сладостями. Княгиня полулежала на низкой софе, облаченная в лиловые шелка. Лидия сидела возле нее на пуфике, сложив на коленях руки и очень прямо держа спину.

Агату и Миру усадили на скамью по другую сторону от столика.

Агата постаралась, как можно тщательнее расправить юбки, чтобы не так бросалось в глаза то, что на ней вместо туфель сапоги для ферховой езды. Мира же устроилась вольготно и небрежно. Из под ее мужской туники торчали ноги в мужских же штанах и высоких сапогах.

К счастью, ни меча, ни лука, она с собой не взяла, но на поясе возле кошеля покачивался кривой кинжал, убранный, впрочем, в очень красивые, расшитые каменьями ножны.

– Ах, Агата, это ты? Я уже и забыла, что вчера тебя пригласила, – проговорила княгиня, отщипывая ягоды от грозди винограда, которую подавал ей на серебряном блюде слуга. – Ты же не против, что я буду так просто тебя называть? Агатой? Я ведь помню тебя еще с тех пор, когда ты носила короткие юбки и копошилась в фернальем помете. Слуги потом полдня не могли тебя отмыть.

– Это будет честью для меня, ваша светлость, – покраснев, ответила Агата, пока Мира, впившаяся зубами в персик, с насмешкой косила на нее глаза.

В помет Агата упала всего лишь один раз, когда на празднестве в честь свадьбы отца и мачехи, желая впечатлить Нестора и остальных мальчишек, попыталась оседлать Альстронга, а тот ее скинул и она улетела прямо в помет. Отец потом сказал, что ей повезло, ведь это смягчило ее падение, иначе бы могла и шею свернуть.

– Вот и славно. Все же хорошо, что ты пришла и привела свою спутницу. Признаться, вы мне обе крайне интересны, – проворковала княгиня и тут же гаркнула. – Лидия, не сутулься!

Ее дочь, которая вроде бы и до того сидела ровно, вздрогнула и судорожно свела лопатки. Она почти не поднимала глаз и не смотрела ни на мать, ни на гостей. Перед ней в хрустальной вазе лежало мелко порубленное зеленое яблоко. Ни к каким другим яствам она не прикасалась.