Завизжав что-то неразборчивое, Агата в три прыжка пересекла комнату и бросилась отцу на шею. Тот тут же подхватил ее на руки и закружил, как делал всегда в детстве. Кажется, Агата сбила ногами один из мачехиных позолоченных столиков, и кажется, даже что-то из стоявших на нем безделушек, безнадежно разбилось, отчего баронесса гневно заголосила, но кому было до этого дело?

Выпустив, наконец, Агату из рук, отец ласково расцеловал ее в обе щеки, и подойдя к покрасневшей и казавшейся то ли гневавшейся, то ли смущенной мачехе встал перед ней на одно колено и поцеловал ее руку.

– Кодрат, мы не ждали вас так скоро. Что-то случилось? – пробормотала мачеха, когда, закончив лобызать ее ручку, отец подошел к маленькому барону и, схватив его на руки, начал укачивать. Титус заулыбался, радостно запищал и тут же ухватил отца за бороду.

– Если и случилось, то только хорошее, баронесса. Нам пришел срочный заказ с самого Лунного острова. Требуют доставить пять, а лучше шесть десятков, самых лучших и породистых птиц, в Ониксовый дворец для предстоящих увеселений.

Отец ходил вдоль окон, продолжая укачивать Титуса. Слуги смотрели на него, как на спустившееся с небес солнце. Почему-то Агате казалось, что отца они боялись куда больше мачехи. Быть может дело было в кривой сабле, висевшей у него на поясе.

– Увеселений? – переспросила мачеха. – Вы думаете, это связано с предстоящим отбором невест о котором объявили недавно?

– Наверно. Да кто же знает, – пожал плечами отец. – Главное, что меня заверили, что все мои птички вернутся домой целые и невредимые, как только увеселения закончатся, а за тех, кто вдруг не вернется, заплатят двойную цену.

– Нашли на что казну тратить, – пробурчала себе под нос мачеха.

– Нам то что? Нам то это только на пользу. Получим кучу монет за наших птичек, да еще и прославимся на всю Империю, если повезет.

Агата стояла притаившись за креслом, и пока про нее все забыли, размышляла о том, насколько ей сильно влетит за разбитые безделушки. Внезапно она подумала, что сейчас самое время и решилась задать волнующий ее вопрос.

– Отец, матушка, могу ли я… могу ли я записаться на Отбор невест к дракону-императору? – покраснев и запинаясь торопливо проговорила Агата.

На секунду в кабинете повисла тишина. Мачеха побагровела, и Агата похолодела, представив, какую трепку она бы ей задала, не будь тут отца.

Титус захныкал, скривив губки и все вокруг тут же ожило.

– Совсем ополоумела? – прошипела мачеха, лицо ее исказилось превращая утонченную красоту в уродливую маску.

Укачивая маленького барона, отец повернулся к переглядывавшимся между собой слугам:

– Ступайте ка, голубчики, ступайте. Нечего тут стоять, работа не ждет.

Дождавшись, пока слуги гуськом выйдут из кабинета, отец все так же покачивая Титуса, подошел к Агате.

– Ну ты, что родная, не выдумывай, – мягко сказал он. – Глупости этот отбор, глупости. Я всегда понимал и не осуждал твою приверженность к… культу дракона-императора, но одно дело скупать в лавках картинки и куколок и совсем другое лезть в драконье логово.

Агата захлюпала носом почти как Титус. Мачеха явно хотела что-то сказать, но из последних сил себя сдерживала.

Отец немного неловко потрепал Агату по плечу, а маленький барон воспользовавшись случаем попытался вцепиться в ее волосы.

– Он же не человек, родная, он дракон, – прошептал отец, так, что одна Агата могла его услышать. – Мы жили в столице, когда… когда его величество впал в неистовство. Хотя я и был тогда ребенком, но все помню, – взгляд отца вдруг застыл. – Когда эта туша закрыла собой небо, стало темно, как ночью, а когда три пасти извергли из себя огонь, стало светлей, чем на солнце. Я тогда выжил, а мой дом и двор, и родителей – все пожрало пламя!