– А всё-таки срамно. Благонравная девица наготу открыть стыдится! – оставила она за собой последнее слово.

Биарий стрельнул в швейку гневным взглядом, Тшера флегматично возвела глаза к потолку, кто-то из швеек согласно кивнул, кто-то сконфузился, опустив нос ещё ниже к шитью, и лишь назначенная до Тшеры драконьей невестой девочка с заплаканными голубыми глазами принялась шить ещё усерднее.

Вскоре подоспела и «первая из стареющих красавиц», встала перед пристально разглядывающей её Тшерой, тая под ресницами любопытство, но прямо в глаза Вассалу глядеть не смея.

– Сколько тебе лет? – спросила Тшера, разглядывая её лицо.

– Четвёртый десяток скоро разменяю, – как будто смутившись, ответила женщина.

– Чем морщины прячешь?

– Первовечный с тобой, кириа! – притворно возмутилась она. – Мне от матушки лицо молодое досталось, я и на шестом десятке не состарюсь!

«Потому что матушка снадобье укрывистое варить научила».

Тшера продолжала молча смотреть на неё самым тяжёлым из своих выжидательных взглядов, и моложавица сломалась уже на второй минуте. Недоверчиво глянув на швеек и понизив голос до шёпота, доверительно сообщила:

– Из ягод тиниведы мазь делаю, подкрашиваю толчёным фараговым корнем и сушёным цветом каринника. А поверх, – она ещё раз оглянулась на односельчанок и продолжила одними губами: – Чтоб не блестело и обмана не выдавало – стерияктовой мукой присыпаю.

Тшера сняла мантию и расстегнула защитный кожаный жилет, демонстрируя татуированные руки, шею и ключицы.

– Такое укрыть сможешь?

Женщина задумалась, блуждая взглядом по ритуальным рисункам и пощипывая себя за подбородок.

– Была б ты беляночкой, не вышло бы, – протянула она.

«Цену себе набиваешь?»

– Но ты смуглая, кириа, а тёмный цвет лучше укрывает. Да и кожа у тебя, что шёлк – хорошо мазь ляжет… – Женщина склонила голову к плечу, словно поточнее оценивая трудоёмкость предприятия. – Всё можно, коли поработать на совесть, – наконец подытожила она.

– Что ж, тогда начинай.

Драконью дань к приезду йотаров подвозили к самым воротам, туда же приводили и невест. Три телеги всяческой снеди и девчонка. Для передачи платы за заступничество обычно присутствовали нынешний деревенский староста и трое его сыновей; сейчас, чтобы не вызывать подозрений, порядок нарушать не стали и лишних людей с собой не взяли, но Тшера видела, как много народу набилось в крайние дома и теперь липло носами к окнам в попытке потешить своё любопытство.

Её свадебный наряд пошили из лучшей, что нашлась в Талуни, материи: шёлковые шаровары отливали жидким золотом и играли золотыми же кистями на бёдрах, под свободной туникой из тончайших, сверкающих на солнце нитей угадывались очертания прельстительных округлостей и тонкой талии.

Ужасно не хватало Йамаранов – она и во сне их под рукой держала, а теперь пришлось оставить клинки под бдительным присмотром Бира. Он, правда, распереживался ещё сильнее, узнав, что в логово йотаров Тшера пойдёт безоружной.

– Я ж не резать их пошла, а договариваться, – ухмыльнулась она, но Биария это не успокоило.

– А ну как всё-таки понадобится нож?

– Понадобится, конечно. Возьму у Дракона попользоваться.

– А ну как он обидит тебя раньше?

– Не успеет.

– Ай, не уговорила, – стоял на своём Бир.

Краешек губ Тшеры изогнулся в насмешливой полуулыбке.

– Меня однажды пытался обидеть один пьяный наёмник. Здоровый такой мужик, бородатый.

– И-и?

– И я его образумила, не доставая Йамаранов. Он аж протрезвел. И знаешь, – Тшера улыбнулась своим воспоминаниям, – оказался горячим и удивительно ласковым любовником. Мы после встречались несколько раз – случайно. Лучшие мои ночи! Надеюсь, ещё как-нибудь свидимся. – Она задумчиво прищурилась, Бир зарделся. – У него такой огромный…