Отблески и тени. Стихи Сергей Корчагин
Иллюстратор Анастасия Козлова
© Сергей Корчагин, 2020
© Анастасия Козлова, иллюстрации, 2020
ISBN 978-5-4498-2748-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ГЛАВА 1
КАК КЛАПАН НА ДУШЕ – СТИХИ
На Протве
Оживает речка детства.
Рядом «умерли» заводы
И уже не травят вместе
Воздух, землю, лес и воду.
Снова рыба заплескалась
На знакомом перекате,
И кувшинки, закрываясь,
Прячут сердце на закате.
В реку дождик не смывает
Злую жижу удобрений.
А над пашней не бывает
Нынче тёплых испарений…
Потому что НЕТУ пашен!
И от ферм – одни скелеты,
Их оскал беззубый страшен.
Как беду исправить эту?
Кто сумеет, кто научит
Нас не гадить повсеместно,
Чтоб не жить в «навозной куче»?
Я не знаю, если честно…
Кто поля весной разбудит,
В борозду́ положит семя
И когда такое будет?
Может быть, научит время…
Речка ж пусть тихонько плещет
И журчит на перекате…
Где бы взять вопрос полегче?
Ну, даст Бог, терпенья хватит…
«Очень хочется быть добрым…»
Очень хочется быть добрым
Очень хочется не злиться,
Когда лупит жизнь по рёбрам.
Всех прощать, не материться.
Не судить других поспешно,
Верить, что придёт прозренье.
Не ко всем придёт, конечно,
Но ведь будет озаренье!
Очень хочется… и всё же,
Как сапожник, матом крою…
Помоги, не знаю, Боже,
Как мне справиться с собою?
Бабушке
Ты придёшь усталая, седая.
Телогрейку снимешь у порога,
Прислонившись к печке, отдыхая,
Ты не сядешь – постоишь немного.
Замела метель скрипучим снегом
Синий домик у замёрзшей речки,
В горнице чуть пахнет свежим хлебом,
Да поёт сверчок в углу за печкой.
И опять с привычною заботой
Заснуют натруженные руки.
За работой, вечною работой,
Никогда не знающие скуки.
Хочу в отпуск
Как прекрасен и ленив
воздух ласкового юга!
Он в себе соединил
запах моря, вкус досуга,
Беззаботный и хмельной,
кружит голову, дурманит.
Тихий шепоток волны
сладкой сказкою поманит…
Шорох гальки под ногой,
крики крымского базара,
Синь небес над головой,
раскалённость тротуара,
Тень резная под ногой,
кипариса запах резкий…
Раскадровкою такой,
беспорядочной «нарезкой»
Из былого и мечты
Крым зовёт меня в дорогу.
Я готов уже… скорей,
не дождусь никак, ей-богу!
«Ветер жизни вымел головы…»
Ветер жизни вымел головы,
смёл романтику и волосы
Да виски совсем нам сединой
запорошил.
Только сердце что-то мается
и скулит дрожащим голосом
Про судьбу несправедливую
да метания души.
Всё ему чего-то хочется,
чтобы света, чтобы трепета…
Чтобы добрым и порядочным
повольготнее жилось.
Но хохочет погань всякая
над его невнятным лепетом,
И дорога наша тянется
по ухабам вкривь и вкось.
«Show Must Go On…»
«Вся наша жизнь – игра…»
Наша «пьеса» продолжается
новым актом с понедельника.
Мы её играем яростно,
так, что сердце на разрыв!
Все! И роли у нас главные.
И трудяги, и бездельники —
Все играют очень жизненно,
в труппу Жизни поступив.
Мы с листа играем набело,
и суфлёрской нету будочки,
И накал страстей, как водится,
с каждой репликой растёт.
Потихоньку за кулисою
нам играет Пан на дудочке.
А из зала смотрят критики
и суровый режиссёр.
Никаких поблажек юности,
ну а старости – тем более,
Нет в сценарии неписаном —
сами строим диалог…
На овацию надеемся,
надрываемся до боли мы.
И считаем жизнь удачною,
коль услышим хоть хлопок.
«Как изменились поводы для встреч!..»
Как изменились поводы для встреч!
Всё чаще собирают нас не свадьбы…
И сердце не шутейно стало жечь,
Я плохо сплю, хотя поспать и рад бы.
Друзья уходят… и всё реже круг
Родных, что были старше нас годами.
И как-то постепенно стало вдруг,
Что старшими становимся мы сами.
Как трудно верится, что ты уже не юн,
Что сонм забот превысил сонм желаний,
Что звон душевных потаённых струн
Звучит как эхо из воспоминаний!
Как изменились поводы для встреч!
Уж на безумства не хватает прыти,
Стал у́же разворот усталых плеч,
И даже седины редеют нити…
Я не ропщу. Всё так должно и быть.
Уж дети выросли, и мир открыт для внуков,
Всё как и надо, только б жить и жить…
Такая, в сущности, обыденная штука…
Натюрморт
Огурец на дощечке лежит
Да полбулки засохшего хлеба.
А в гранёном стакане дрожит,
Отражаясь, холодное небо.
Подоконник газетой накрыт,
Рядом кепка и мастерок…
Примостился тихонько и спит
В этой кепке лохматый щенок.
Мне запомнился простенький холст
В зале маленьком сельского клуба.
А быть может, он вовсе не прост?
И сюжет, может, вовсе не грубый?
В старом доме
О чём-то шепчут половицы,
Часы с одышкою стучат.
Портретов смазанные лица
С безликой важностью молчат.
Чуть тлеют уголья в камине,
И алый блик дрожит слегка
В хрустальном маленьком графине.
Портьеры лёгкая рука
Живёт в дыханье сквозняка.
Зовёт кого-то, опадая
Безмолвной тенью, замирая,
Вдруг прижимается к стене
И ждёт, когда вернётся ветер.
Она верна ему, верней
Любой жены на целом свете —
Он призрак жизни будит в ней.
От старых кресел пахнет тленом,
Медвежья шкура – лапы влёт —
Спит на полу. О незабвенном
Сверчок невидимый поёт.
Табачный дым плывёт клубами
И тает где-то там, над нами,
Под старой люстрой, что, сверкая
Из темноты холодной гранью,
Хранит в себе воспоминанья
О днях, которых мы не знаем.
И лёгким звоном провожает
Полёт времён, и дым, и пламя…
Из зазеркалья ночь глухая
Глядит безумными глазами…
А время движется, вздыхает
И замирает между нами.
«Ночь, больничный коридор, тишина…»
С трепетной благодарностью кардиохирургу
Василию Ивановичу Терещенко
Ночь, больничный коридор, тишина,
Я стою тайком, как вор, у окна.
Я у смерти жизнь украл. Повезло.
Лбом горячим упираюсь в стекло.
Тут в палатах столько боли лежит…
От дыханья моего мир дрожит
За холодным запотевшим стеклом.
Медсестричка на посту за столом…
Сердце бухает неровно в шунтах,
Запах смерти притаился в бинтах.
Грудь на крепкую затянута нить.
Но как здорово, как хочется жить!
Доктор, милый, ты воистину бог,
Ты отбить меня и вытащить смог
Из-за самой распоследней черты,
Той, где вечность, где венки да цветы…
И теперь вот я стою у окна,
Жду, когда с небес исчезнет Луна
И из пены золотых облаков
Солнца лучик мне подарит любовь!
Он подарит Утру Жизнь в тишине
И малюсенькую толику – мне…
«В тёмном перекрестии окна…»
В тёмном перекрестии окна
пауком,
Рядом спит Луна
с потолком.
Тяжко, как нарыв,
тишина болит.
У плеча волос грянул «взрыв» —
жена спит.
Где-то сдавленный вздох часов
или всхлип.
Эхо, отзвуки голосов,
двери скрип…
Друг за Радугу ушёл —
в звёздный дым,
До обидного ушёл
молодым…
И не в том беда, что мне
страшно спать…
А что к тризнам стал уже
привыкать…
В деревне называли нас «Буксирами»
(1976 год, деревня Бахмутово, Барятинский р-н Калужской области)
Тоненький дымок от сигареты
Да подслеповатое окно,
Жаркое, натруженное лето —
Память словно старое кино…
Синенький вагончик на две комнаты,
Улочка в роскошных лопухах…
Почему же вы мне так запомнились,
Почему откликнулись в стихах?
Ведь была же проза повседневная —
Труд с рассвета, плохонький обед.
Жизнь была совсем обыкновенная,
Без удач и без особых бед.
А быть может, было просто здорово!
Запах сена, вилы и стога,
Лошадёнка со спокойным норовом
В беленьких «чулочках» на ногах.
И родник под старою осиною
Да речушка в зарослях ольхи,
Женщина с тяжёлою корзиною,
Хриплые от крика петухи.
Зарево вечернее бездонное
И картошка с кислым молоком.
Деревушка серенькая, сонная
И стакан с поникшим васильком.
Да друзей весёлая компания.
Маленький студенческий мирок.
Вот такой, без громкого названия
Юности счастливый островок.
Моей Украине
Любовь и жалость на Руси – синонимы от века.
Любили Родину и мать, жалели человека.
Мы тоже любим мать свою, детей и дом свой отчий!
Но отчего же сапогом мы всё святое топчем?
Забыта кровь, забыта честь и дедовы наказы,
Жиреют жадность, ложь и лесть и все пороки сразу!
Теперь предатели в чести – пируют недобитые,
А предков скорбные кресты лежат в траве забытые.
Ты отрекаешься теперь, ломаешь скрепы прошлые!
А я твержу: всё это ложь! Хорошая… хорошая…
Давно седая голова, а всё поверить не могу,
Что мы не вместе навсегда, и «жалость» в сердце берегу!
Вечные вопросы
Стихов затейливая вязь,
что это в сущности – наука,
Доступная для пониманья,
Иль отраженье миром звука
Его, Создателя, дыханья?
Что есть талант? Лишь тяжкий крест
иль Божья длань над колыбелью?
И тень Его из горних мест,
нас в путь зовущая свирелью?
Зачем терзаем души мы,
слова усиленно ровняя?
Затем ли, чтоб бежать от тьмы
иль чтоб увидеть призрак рая?
Что в звуке том? Вопрос не нов,
веками людям сердце гложет…
Но дай нам сил, Великий Боже,
терзаться им и вновь, и вновь!!!
Ваза
Разбилась ваза вдребезги,
хрусталь, как искры колкие,
рассыпался по комнате
блестящими осколками.
Ещё живёт дрожанье рук,
ещё дыханье схвачено,
был звон как крик, и красота
уже навек утрачена.
Разбилась, упустил из рук.
И только мысли горькие.
А если сердце так же вдруг,
звенящими осколками?..
На пешеходном мосту
Подо мною, гремя,
пролетает состав за составом.
Едет кто-то на свадьбу,
а кто-то – отца хоронить,
Кто-то в тамбуре курит,
по лёгким гоняя отраву,
Кто-то пьёт в одиночку,
пытаясь себя позабыть.
Люди едут домой,
люди едут за новой работой,
Мчатся в завтрашний день,
оставляя покой на потом,
Тепловозы кричат,
захлебнувшись призывною нотой,
Вжавшись в рельсы,
как в жизнь,
Под моим
пешеходным мостом.
Пролетают составы
по гладкой накатанной стали,
Разорвав горизонт,
оставляют меня позади,
И уходят туда, где их ждут
или ждать перестали,
И увозят людей за метель,
за туман, за дожди…
И опять, приближаясь,
грохочут литые колёса.
