На таком приподнятом настроении началась учеба. Учиться, когда тебе за это платят, оказалось еще интереснее. И после получения первой стипендии, гордость зашкаливала, и стимул просыпаться к первой паре стал намного действеннее. Я не пропускала ни одной пары, на всех коллоквиумах, семинарах, конференциях принимала непосредственное активное участие. Все контрольные были написаны мной раньше других, все практические работы тоже сдавались в срок, а то и раньше. Естественно, учеба в таком режиме занимала все мое внимание, время и силы. Я получала удовольствие и истинный восторг от того, что не ошиблась с выбором университета и специальности. Мой риск, связанный с переездом в Москву, оправдался, я нашла свое дело и обязательно стану отличным специалистом.

Общение со студентами у меня не было активным. Я общалась только с теми, с кем сдружилась в сентябре и с кем жила в комнате. Ни по каким ночным клубам и мутным квартирам не ходила, на вечера и посиделки не соглашалась. Да и когда шарахаться по каким -то чужим углам, когда так много задают, да и домашние дела никто не отменял. И не о каких романтических отношениях я не думала. Пережитая с трудом безответная первая любовь как-то напрочь отбила у меня желание сердечных томлений. С парнями с потока общалась только на студенческие темы, а с других курсов вообще не пересекалась и не общалась. Никому глазками не стреляла, ни с кем не флиртовала, и уж тем более ни за кем не бегала и не вешалась ни на кого.

У нас в университете, как и во всех социальных институтах, были самопровозглашенные короли и аутсайдеры. Я не относилась ни к тем, ни к этим. Аутсайдером себя не считала, да и как меня к ним можно отнести? Девушка я миловидная, не роковая красотка, но внешностью меня Бог не обделил, плюс самая активная, деятельная в плане учебы на курсе. Ко мне многие к концу первого курса обращались за помощью, с кем-то занималась, подтягивая к грядущей сессии, кому-то делала работы, которые так же пора было сдавать. Ну а к королям я не прибивалась, да и не звал никто, потому что времени на самолюбование и воспевание у меня не было. А красоваться бы никто и не дал. Так что ходить и лебезить перед имеющимися корольками не стала. Была почти особнячком.

Как оказалось, таких не любят больше чем аутсайдеров. Потому что аутсайдеров хотя бы жалеют неравнодушные, а таких как я и жалеть не за что и любить не получается. Уж больно сильно мы режем глаз. В общем, на меня стали коситься и огрызаться, но нападать не нападали, так как периодически приходилось обращаться за помощью, причем именно просить ее. К концу первого курса почти на каждого у каждого был компромат, которым можно было припугнуть, или знали слабое место, на которое можно было надавить. А меня никто не знал, я ни от кого не зависела, в мутных компаниях не терлась, никаких компроматов на меня ни у кого не было. Поэтому меня можно было только попросить, что, оказывается, делать никто не любит.

К летней сессии я подошла уже не с таким восторгом и энтузиазмом. Девочка, которую так любили и лелеяли дома, в большом городе считается темной лошадкой. Ко мне относились с опаской и пренебрежением.

Так как я очень хорошо училась среди года, много предметов и зачетов мне поставили автоматом. Я напросилась на досрочную сдачу остальных предметов и уехала раньше, чем официально закончилась сессия, подписав себе приговор «белой вороны». Все отмечали окончание первого курса, а я в это время уже собирала первую клубнику у своей бабушки и пила парное молоко. Я не думаю, что кто-то сильно грустил вдали от моего общества, но сам факт, что я отбилась от толпы – эту толпу злил неимоверно.