В тот же вечер в Минск без разрешения начальства с нами поехали бросившие работу К. Б. Болдырев и Люля (после войны она вышла замуж за Р. Редлиха).

В состав руководимой И. Юнгом строительной фирмы «Эрбауэр» входил бывший советский инженер (фамилию его я забыл), которому удалось построить на вокзале небольшой бункер. Это, кажется, единственная выполненная нашей фирмой строительная работа. Было в фирме двое или трое посторонних (не членов НТС), которые что-то делали. Все остальные служащие являлись членами НТС и под прикрытием фирмы занимались союзной работой, составляли, печатали и распространяли нашу литературу. Болдырев мотался по всему району, меняя соль и спички на телят и превращая всё в золото. Корж Зайко оборудовал небольшой завод, где стал гнать самогон, который предполагалось продавать (первая партия его была готова накануне нашего бегства из Минска). Я делал очень мало, так как в минской обстановке не мог найти применения своим способностям.

В конце мая или начале июня гестапо разыскало Люлю и потребовало её возвращения на прежнюю работу. Так как за проявленное ею самовольство она могла подвергнуться суровому наказанию, Болдырев решил её сопровождать, чтобы в случае необходимости оказать помощь.

В конце июня советская армия начала интенсивное наступление на центральном фронте и стала подкатываться к Минску. Так как железнодорожный путь к западу от города был прерван партизанами, нам пришлось удирать через Вильно и Вержболово. Довезли нас до Сосновиц, высадили и поместили в здании школы, где спать пришлось вповалку на полу. Через несколько дней туда прибыла группа (четыре-пять человек) наших союзников, сидевших в минской тюрьме и освобождённых в последнюю минуту. В этой группе был Анатолий Нератов, живший в то время под фамилией Александров; потом он жил под фамилией Абрамов. Кто были остальные, не помню.

Через неделю, а может быть, две в Сосновицах появился К. В. Болдырев и предложил некоторым из нас ехать с ним в Вену, где ему удалось зарегистрировать фирму «Эрбауэр» и получить подряд в местечке Берг, около Братиславы.

Так как для персонала нашей фирмы не было помещения, нам поручили построить бараки. Сделать это не удалось, поскольку вскоре фронт стал приближаться к Вене и нашей фирме пришлось эвакуироваться. Новый подряд был получен в местечке Нидерзаксверфен, в нескольких километрах от Нордхаузена (Тюрингия). Там повторилась та же история, что и в Берге: мы должны были строить себе бараки. Пока шло строительство (оно продолжалось до конца войны), мы жили у подножия гор, в которых находились заводы, производившие «Фау-2». Нам это было неизвестно. На наше счастье, видимо, этого не знали и американцы. Иначе они, несомненно, подвергли бы весь район жесточайшей бомбардировке и в живых из нас остались бы немногие.

С приходом американцев Болдырев был назначен начальником всех иностранных лагерей района. Наш лагерь стал убежищем для русских, желающих избежать насильственной репатриации. Руководство НТС в это время занялось главным образом спасением людей от грозившей им со стороны СМЕРШа-НКВД расправы.

В первые же дни по приходе американцев в нескольких километрах от нашего лагеря было обнаружено несколько бараков с больными тифом и брошенными на произвол судьбы русскими рабочими. Для их излечения мы устроили госпиталь. Если мне не изменяет память, никто из наших подопечных не умер.

Когда стало известно, что Тюрингию американцы уступают Советам, было решено оставить на её территории листовки для советской армии. Так как всякая антисоветская пропаганда строго запрещалась, то эту работу требовалось провести крайне секретно. Устройство тайной типографии и печатание листовок поручили мне и Олегу Воробью. Для исполнения задуманной операции на месте эвакуированного лагеря осталось пять человек: В. А. Коссовский, Георгий Попов, Олег Широбоков, я и кто-то ещё. В благоприятный для нас момент задачу мы выполнили. Главную роль в этом деле играл В. А. Коссовский, остальные ему помогали.