Защитник объяснил, что он ознакомился с материалами дела и в целом у нас был хороший шанс на оправдание, но…

– Что «но»? – взорвались инженеры. – Он – тыкая пальцем на одессита – он во всем сознался! Что еще надо?

– Всякое бывает, – сказал осторожно защитник. – Суд, знаете ли, это такое дело, это целая система, да что говорить, вся страна такая, это такой бардак, bel casino, вечно все не так…

Я уже не буду описывать движения его рук – они не знали покоя.

Мы оцепенели.

– И что же теперь делать? – спросил один из инженеров.

– Да, я вот как раз собирался… у вас есть деньги оплатить мои услуги?

Гром среди ясного неба. Молодой одинокий эмигрант с деньгами? Нам разрешили вывезти из страны по $140 с носа. Кто-то вложился в фотоаппараты (якобы советская оптическая техника котировалась на итальянских блошиных рынках), у кого-то хватило только на матрешки и другой китч. Но наличные?

– Нет у нас ничего.

– Но на свободе? – Адвокат настаивал. – Друзья, родственники? Всего-то сто тысяч лир.

То есть $150 – месячное пособие от еврейского агентства.

– Да чего это мы будем платить? – взревели инженеры на русском. – Ты, – опять тыкая на одессита, – ты нас в это дело вовлек, ты и плати! Пусть только попробуют нам в американской визе отказать – да мы тебя засудим!

– Засудил один такой, – хмыкнул одессит. – Вот мои кореша из Дойча пришлепают, они тебе покажут и суд, и пересуд. – Он выразительно ударил кулаком по левой ладони. – В любом случае, у меня сейчас что, деньги есть? На, ищи! – Он рванул на себе рубаху довженковским жестом.

– Ma cosa succede? – Адвокат занервничал. Он не мог не почувствовать, что разговор принимал неприятный оборот, и, несмотря на охранников неподалеку, уже готов был обмочиться в свои наглаженные брюки. – Что происходит, вы можете мне объяснить?

– Да ничего, – сказал я. – Они каждый предлагают заплатить. Вопрос чести – onore, capito? Русские люди – люди чести, вы читали Толстого?

– Ну да, Толстой, certo… Familia Karamazov, так? – Он взглянул на меня скептически – что-то здесь не сходилось.

– В любом случае не волнуйтесь, – сказал я. – Я разберусь, я позвоню дяде в Израиль…

– А, Израиль: bene, bene… – Адвокат возбудился.

Еще бы, еврейское золотишко, кто же устоит перед таким соблазном…

– …Он переведет деньги прямо вам на счет.

– А… нет, здесь маленькая проблема. – Адвокат нахмурился. – Итальянская банковская система – это такой бардак, вся страна бардак… А наличными никак?

– А как? – Я продолжал играть в дурачка.

– О чем ты там с ним треплешься? – завопили инженеры. – Ты уже нас продал один раз, теперь ты пытаешься себе выторговать сделку вместе со своим одесским раклом на пару?

– Не, ну это все… – Одессит начал привставать.

– Ша, – сказал я.

Клянусь, так и сказал. Нет, правда, нам еще драки не хватало, чтобы охранники прибежали.

– Он согласился взять деньги после слушания. И если бы вы с вашей паранойей не влезли, я бы его уже дожал до полтинника с носа.

***

– Mannagia! – Серджио выругался. – Ты подумай! Всех этих уродов адвокатов надо в море сбросить! Конечно, это все бесплатно. Я – как налогоплательщик, – я уже заплатил за вас!

– Ты еще и налоги платишь?

– Я? Я вообще никого не знаю, кто налоги платит. Кроме тупых туринцев.

«Таки он тебя достал», – подумал я.

– Так что, думаешь, я могу его послать?

– Только после слушания.

– А если он потребует аванс? Он может нам свинью подложить с судьей?

– Запросто. – Серджио свято верил в то, что стакан наполовину полон для него и наполовину пуст для всех остальных.