Один такой отряд был сформирован и в станице Ловлинской. Для его формирования в станицу прибыл уполномоченный представитель от Кавказского отдела Кубанской советской республики – комиссар Воронов.

В центре станицы собрали митинг. Пришли и стар и млад, и казаки, и иногородние – всем было интересно узнать последние новости.

Воронов, мужчина средних лет, невысокого роста, крепкого телосложения, с чёрными густыми усами в кожанке, ловко вскочив на тачанку, на которой приехал, обратился к присутствующим:

– Товарищи!

Но его голос утонул в гомоне толпы. Тогда он громким звучным голосом крикнул, как скомандовал: «Товарищи!» Это возымело действие на присутствующих – по толпе разнеслось: «Да тише вы, тише… Дайте послушать, комиссар говорить будет!»

Воронов также громко продолжил: «Обстановка на Кубани сложная – в Екатеринодаре, как и по всей Кубани, установлена Советская власть, но прежний режим не хочет мириться с этим. Кубанская рада со своей армией бежала за Кубань, и копит силы. С Дона наступает армия генерала Корнилова, которая беспощадно расправляется с простыми людьми. Для защиты молодой советской власти предписано сформировать из жителей станицы Ловлинской боевой отряд численностью в шестьдесят человек. Призыву подлежат граждане призывного возраста, не взирая, на социальное положение – казак ты, или иногородний. Предпочтение будет отдаваться тем, кто уже служил в армии».

Из толпы послышались выкрики:

– Пошёл к чёрту!

– К бисовой матери!

– Начальник, мать твою!…

– Хватит! Навоевались!

– С кем воевать? Воевать нам не за что!»

Воронов решительно поднял руку и громким, железным голосом сказал: «Колы так будэ – все ведь пропадэм! Козачье с кадетами со всих сторон навалилось, ни минуты упускать нельзя».

Он говорил с местным акцентом, и это подействовало на толпу – недовольные возгласы стихли.

– Есть, кто из бывших офицеров? – спросил Воронов.

Из толпы к тачанке вышел стройный, невысокого роста человек средних лет. Подойдя к Воронову, он представился: «Прапорщик Шепелев Василий Петрович».

Воронов пожав ему руку, сказал: «Василий Петрович, вот Вам бумага, карандаш, будете вести список отряда». Затем громко объявил: «Кто желает записаться добровольцем, подходи!»

Формирование отряда проходило непросто, ввиду того, что население станицы было разделено по сословному признаку на казаков и иногородних. Если иногородние, в основном, поддерживали советскую власть, то казаки от советской власти ничего хорошего не ждали – земля у них была, были и определенные привилегии, так что в их интересах было выждать, как дело обернётся.

Толпа непроизвольно разделилась на две части – казаков и иногородних. И те и другие обсуждали то, о чём сказал комиссар. Со стороны было заметно, что казаки, в основном, неодобрительно отнеслись к сказанному комиссаром, они больше молчали, понурив головы. В толпе иногородних, напротив – царило оживление. Многие из них положительно отзывались о словах Воронова, говорили о том, что надо идти защищать советскую власть.

Несколько человек, отделившись от толпы, подошли к Воронову и заявили: «Мы хотим записаться в отряд!»

– Очень хорошо! Вот это по-нашему, – довольно сказал комиссар.

Шепелев, сидевший за столом, принесённым из правления, спросил: «Фамилия, имя, где служил, звание?»

– Милованов Константин, в пехоте, рядовой.

– Паходин Пётр, в пехоте, рядовой.

– Маслий Василий, пластун.

– Гульванский Иван, в пехоте, ефрейтор.

– Мысев Николай, в пехоте, пулемётчиком.

Пока первых добровольцев записывал Шепелев, Воронов спустился с тачанки на землю, подошёл к присутствующим на митинге. Он начал оживленно рассказывать окружившим о новой власти, что она планирует делать, как будет распределять землю. Напряжение среди людей, царившее в начале митинга, постепенно исчезло. Люди внимательно слушали комиссара, задавали вопросы. Больше всего их интересовали вопросы о земле и войне. Терпеливо объясняя людям политику большевиков по этим вопросам, Воронов добился того, что в отряд добровольцами записалось более ста человек.