Неужели она не понимает, с тоской подумал он, что его воля вот-вот проиграет похоти? Она должна знать, чем заканчиваются такие вещи… в её состоянии.

Откуда-то пробилась мерзкая мысль, что может быть это ей и нужно. На самом деле она всё знает. Они всегда знают.

Он с силой оторвал руки Кары от себя:

– Иди сюда, успокойся, – и подтолкнул её к стулу. Она послушно села, продолжая всхлипывать.

– Ты не представляешь, что они делают, – прошептала она.

– Кто?

– Эти… – Кара дёрнула плечами, её мягкая грудь колыхнулась, и Алонсо судорожно сжал зубы. – Эти люди. Я наткнулась на них сразу же… и с тех пор они держат меня в плену. Я пыталась управлять ими, чтобы спастись, но после склепа со мной что-то не так… А они думают, если съедят меня, то превратятся в бессмертных. Или что-то такое… такое же глупое. – Она подняла глаза и посмотрела на него умоляюще. – Мне кажется, ещё чуть-чуть, и они начали бы отрезать от меня кусочки и бросать в эту их яму. Но…

Она замолчала, сложив руки на коленях.

Он подошёл ближе, старательно смотря ей в глаза, а не куда-то ещё.

– Они потом придумали другое, – мертвенно произнесла она.

От неё исходило отчаянье. Кара так жаждала утешения и сочувствия, что он не мог ей отказать. Проснуться в нынешнем мире – ужасно, но проснуться так, как это случилось с ней, – ужаснее в десятки раз.

Он опустился на колени и осторожно взял её руку.

– Расскажи.

– Они захотели создать… волчью ферму, – отведя глаза, тихо сказала Кара. Казалось, она с трудом выговаривает слова. – Решили, что могут использовать меня как… как… свиноматку. А потом поедать… приплод.

Он едва поверил своим ушам, но она продолжала говорить:

– У них ничего не получилось. И не могло – их семя… – её передёрнуло, – как сопли, как… Оно бесполезно. Я чуяла его внутри. Они, кажется, не понимают, что я могу управлять этим, не представляю, что бы они со мной сделали, если бы узнали…

– Зачем тебя привели сюда? – спросил он.

– Они решили, что ты замаскированный охотник, первый охотник за несколько лет, – она даже нашла силы едва заметно улыбнуться. – Потому что ты держишься уверенно. А они никого не знают, кроме охотников, кто бы так делал. И думают, что у охотников «гуще кровь», что они «почти как хозяева». Если им самим не удаётся оплодотворить меня, то может охотник сможет…

Она закрыла лицо руками.

Алонсо отодвинулся и сел на пол, прикрыв глаза.

Это было полное безумие. Он ещё не встречал ничего такого, и охотники о таком не рассказывали, и даже слухи не ходили. Новый виток коллективного сумасшествия.

Новый виток мерзости.

А ведь Капитолий ничего не делает с этими… общинами. Затхлыми вырождающимися мирками. Просто ждёт, когда ядовитая «муравьиная» мутация, которую доктор Оро так и не смог извести, растворится сама собою. И это даже бы могло сработать, так растворяется капля яда в океане, да только общины не смешиваются ни с кем, они оберегают свою гниль, как когда-то хозяева оберегали старые гены. Ещё одна вещь, которая сближает муравьёв с теми, кого они так страстно ненавидят, обожают и желают поглотить.

Он думал об этом, презирая их – и себя, потому что всё равно чуял запах Кары и всё равно хотел её. На одной стороне были ужас, гнев и щемящая жалость, но на другой – необоримый инстинкт. Алонсо как будто уже и отвык от его власти. В стенах Капитолия сопротивляться было… проще.

Он отодвинулся ещё немного. Чем же можно перебить это? Дочерь Сольер. Видимо, последняя из семьи. Готовая к рождению потомства. Такой она стала бы Матерью Сольер в старом мире, хозяйкой всего.

А он был бы голодранцем в её глазах. Он никогда не посмел бы даже взглянуть на неё.