Я не смог ей сказать. Я придумал легенду о том, что её младший сын на работе в секретном НИИ. Мол, ни писать, ни звонить им нельзя! И как только закончится срок договора, он тут же приедет.

- Серёженька, а как же тебя пропустили? - дивилась она.

- Так я на секретную линию им позвонил. У меня же контакты, - пенял на военный билет.

Мать, за всю жизнь не покидавшая пределов родной деревни, поверила. Не поверила только Таиска. Та сразу прокнокала, что к чему! И, когда начал пить, отбирала бутылку. Детей мы хотели. Семью. Да только я пил. Понимая, что кончу, как батя, я пил без конца! И зверел после порции водки. Голова разрывалась на тысячу мелких частиц. Однажды ударил её. Помню кровь у себя на руке. Помню вопли мамани. Помню, как вышел, в рубашке, в мороз. И крик её в спину:

- Вернись! Пропадёшь!

Не вернулся. Очнулся в больнице. Врач огласил мне диагноз:

- Инсульт.

И сказал, что второй будет стоить мне жизни. Таиска ушла от меня. Я не стал умолять. Знал, не выдержу быть рядом с ней. Мать погрустнела, скрепя сердце меня отпустила в Москву. Я стал работать. Копить. Помню, однажды привёз ей письмо от братишки.

- Мамочка, я очень скучаю. Всё, что могу сообщить, продлили контракт. У меня здесь всё хорошо. Есть женщина. Мы работаем над созданием важного изобретения. Очень люблю тебя. Гриша, - читала сквозь слёзы она.

Я улыбался как мог. Сам же скрещивал пальцы в карманах. Молясь, чтоб поверила!

- А чего он печатными пишет, Серёж? - удивилась она.

- Так... нельзя им. Это ж почерк! Любой графолог его распознает. Посадят, как пить дать, посадят! - решил припугнуть.

Мама схватилась за сердце:

- Ой, Боже!

Я взял её руку:

- Ну, всё ж хорошо. Вон и женщина есть. Глядишь, народят тебе внуков.

Так с тех пор и писал ей по-тихому. Выводя на бумаге печатные буквы. Она отвечала. В ответном письме задавала простые вопросы. Вроде: «Как кормят?», «Ты носишь носки, которые я передала?». Зубами скрипел, но писал. И не знал, как сказать ей всю правду.

Видно, Господь посмотрел на меня и решил, что не справлюсь. Избавил! Присвоил последнее — мать. Схоронил вместе с письмами. Долго стоял на могиле и плакал. Жалел, что не смог осчастливить её. Мать хотела внучат. Да куда уж мне...

В баре темно. И чего меня снова так тянет туда, в то далёкое прошлое? Мне и здесь хорошо! Вон, вискарик. Заместо которого просто водица. Бармен знает мой вкус! Я здесь завсегдатай. Знает, что пить мне нельзя. Потому наливает разбавленный чай. Капля виски для запаха, лёд. Всё, как положено.

Жру канапе и тяну свой напиток. Слышу, как сзади крадётся она. Жизелька, Жизель. Моя личная шлюха. Ебу раз в неделю. Бывает, и два.

- Сладкий, а я заждалась, - садится на стульчик по правую руку. В коротеньком платье, в чулках.

Здесь, в этом баре, элитные девки. Не уличный сброд. Да и публика высших сословий. Мужики лиц не прячут, не жмутся по тёмным углам.

- У меня для тебя есть подарок, - провожу по губе языком, когда вижу над ярким разрезом её обалденную грудь.

Я встретил Жизель в первый вечер, лет десять назад. С тех пор она чуть постарела. Но всё также услужлива и горяча. Был у нас перерыв пару лет. Ей плевать! Хотя уверяет, что сильно скучала. Кроме меня у Жизель есть ещё два богатеньких хера. Будет доить их, пока «на ходу».

- Идём? - предлагает, берёт меня под руку.

На втором этаже номера. Все удобства: кровать, душевая, приятная музыка. Заходим. Бросаю парик на кровать:

- Надевай.

Жизель от природы с рыжинкой. И длинные волосы будет непросто убрать под парик. Но сегодня я очень хочу её видеть такой! Точнее, хочу представлять не её, а другую...