Начнём с аналогии и сформулируем её в виде вопроса. Кто радуется в момент рождения ребёнка: сам младенец или его мать вкупе с отцом? Ответ очевиден: дитя даже не осознаёт, что с ним происходит в первые минуты жизни. Да что там минуты! Богатый общечеловеческий опыт свидетельствует, что день рождения как праздник, с которым связан отсчет конкретно твоего бытия в мире, ребенком воспринимается не ранее чем с трех лет. В самый же день появления на свет нового человека радуется совсем не он, главный герой события, а его родители, прежде всего мать (ср. Ин. 16:21), ну и, конечно, их близкие – семья. Ясно, что в случае взрослого крещения приведённая аналогия в одной своей части несколько хромает: новорождённый верный или новорождённая верная всё-таки во многом и главном осознают, что с ними происходит и в какую новую жизнь они вступают (хотя и то лишь отчасти!). Но в другой своей части аналогия более чем уместна. Мы говорим о матери, а именно – о Церкви, которая рождает новых своих чад в таинствах духовного рождения – крещения и миропомазания.

Способна ли сегодняшняя Церковь, то есть мы, конкретные церковные общины, понять и по достоинству оценить величие, радость и смысл крещения как акта церковного, то есть как события, в результате которого рождается новый член Церкви? Становится ли это событие Событием в масштабах Церкви как общины или прихода, а не только в узком или пусть даже относительно широком кругу только тех, кто близок новокрещеному/новокрещеной в силу плотского родства, дружбы или приятельского знакомства? Радуется ли духовная семья – церковь/община – рождению своего нового члена, подобно тому как радуется рождению ребёнка семья, состоящая из пап, мам, бабушек, дедушек, сестер, братьев и т. п.?

Ответ очевиден, неудивителен и не очень радостен: мягко говоря, не всегда и не везде[18]. Крещение давно и повсеместно стало явлением частной жизни человека или, максимум, его семьи с друзьями. Крещение стало частной требой, совершаемой зачастую «отдельно» (берём это слово в кавычки, так как оно стало почти техническим термином, означающим крещение, совершаемое в комфортных условиях не вместе с другими). Отсюда понятно и место его последованию – в Требнике, среди других частных треб. Однако вернуть крещению полноценный церковный, то есть подразумевающий вступление в церковь как общину, статус – а) весьма желательно, б) вполне возможно, в том числе и с точки зрения литургической традиции Церкви, и в) воистину прекрасно! Для этого необходимы как минимум два условия. Первое условие очевидное: должна быть, наличествовать сама община. Она должна быть как факт, как реальность, как явление, как церковь (пишем с маленькой буквы[19], в изначальном смысле слова, как у апостола Павла – см., например, 1 Фес. 1:1 и др.).

На тему того, что делает общину церковью (или церковь общиной, или приход общиной и т. д.), много написано и сказано, хотя до сих пор и не для всех всё очевидно. Большой и серьезный, то есть всецерковный разговор на тему общины в Церкви или церкви как общины всё еще не начался. То там, то здесь звучат попытки начать такой разговор, но он всё еще остается невостребованным. Отсюда проистекает масса других нерешенных проблем церковной жизни, решение которых невозможно без понимания, что такое церковная община, зачем она нужна и как ее созидать.

Тот всеобъемлющий и полноценный ответ, который мог бы появиться в результате такого большого разговора, в краткой форме будет сводиться к тому, что для того, чтобы родилась и существовала община как церковь, нужно в центр её жизни поставить литургию с вдумчивым слушанием Слова Божия и Евхаристией как главным, питательным источником, регулярно (еженедельно) соединяющим у одной Чаши всех в данной общине, кто бы чем ни занимался.