В проектном институте, где мы работали, проектировались простейшие сооружения. Много объектов шло по реконструкции. Предварительно производились натурные обмеры, по которым составлялись чертежи. В общем, ничего интересного. А я, как и все молодые люди мечтал о чём–то грандиозном завершении. Но здесь и близко такого не светило. А в это время в стране осуществлялись крупные проекты. В газетах и по радио шла информация о великих комсомольских стройках в Сибири и на Дальнем Востоке. Хотелось каких – то свершений, и я загорелся желанием уехать на комсомольскую стройку. Просто уехать было нельзя. Следовало отработать срок в 3 года. Для увольнения требовался официальный перевод из одного ведомства в другое. Наша контора проходила по ведомству боеприпасов. Мы занимались проектами по производству пороха. Всё решала партия. И я начал писать письма в ЦК с просьбой помочь мне попасть на строительство Братской ГЭС. Прошло некоторое время, и в мою контору пришло указание направить меня в командировку в Москву к такому – то дню и часу на прием в ЦК. В письме говорилось, что пропуск будет заказан, следует обращаться в бюро пропусков. Мне выписали командировку, и я уехал. Мы уже прежде ездили в наш головной институт в Москву. В Казани был его филиал. Я приехал, устроился у знакомой женщины Юшиной, которая сдавала комнату на Таганке для наших командированных сотрудников. В назначенное время, получив пропуск в бюро, я направился к подъезду на Старой площади, указанному в пропуске. В настоящее время эти здания занимает администрация Президента. В проходе стояли два офицера с «гебешными» синими погонами. Один из них внимательнейшим образом просматривал, предъявленные мною документы. Вдруг, второй совершенно неожиданно гаркнул:

–Оружие есть?!

Я чуть не упал от неожиданности. Какое оружие? Откуда. Немного придя в себя, я промямлил,

– нет.

 Меня пропустили. В дальнейшем по моей работе много раз приходилось бывать в этом здании, но таких вопросов больше не задавали.

Я поднялся на соответствующий этаж, нашел по табличкам номер комнаты и вошел в приемную. Как я теперь понимаю этот человек, к которому я пришел, был шишкой не ниже ранга заместителя начальника отдела ЦК. У инструкторов не было приемных с техническими секретарями. Позже я предположил, что мое письмо о переводе на комсомольскую стройку, очевидно, попало к партийному чиновнику очень высокого ранга и в порядке работы с «письмами трудящихся» было перенаправлено ниже по инстанции. В приёмной сравнительно молодая женщина выслушала меня, сказала,

– Подождите, пожалуйста, – и вошла в кабинет с табличкой на двери «Гиоргадзе Н.Н.»

Через минуту она вышла, и пригласила меня войти. В кабинете за большим письменным столом сидел человек лет пятидесяти, лысоватый, но с чёрными волосами там, где они еще оставались. Стол был абсолютно свободным, от каких-либо бумаг и, лишь справа от хозяина кабинета на столе, стояла большая карандашница с множеством остро заточенных карандашей разных цветов.

– Здравствуйте, – начал, было, я.

– Да, да! Я знаю, садитесь.

Он открыл ящик, достал бумагу и спросил,

–– А, почему, собственно вы хотите уйти от нас?

Очевидно, имелась в виду эта оборонная отрасль. Я с горячностью что–то стал объяснять, говоря о величии строек и, что мне очень хочется в них принимать участие и всё такое. Через некоторое время, не дослушав мою пламенную речь до конца, он поднял трубку, позвонил куда –то и сказал,

 –к вам подойдет молодой человек Уралов. Хочет работать на Братской ГЭС. Направьте его.

Он положил трубку и, обратился ко мне.