Послышались шаги, удаляющиеся от забора. Чтобы вы сделали на моём месте? Стучать и ругаться? Что-то мне подсказывало, что делать этого не стоит. Тогда точно не пустят меня в дом, любители поэзии. А на дворе апрель. Апрель, в средней полосе, я вам скажу… Корочкой льда покрыт. Ночью можно и дуба дать, как говорится.

Решил попробовать стишок сочинить. Залез в машину, взял ручку и бумагу. Начал мысли набрасывать. И так не клеится и эдак. Никак четверостишие не получается. Начали замерзать ноги. Наконец, через полчаса было готово два четверостишия. Я очень надеялся, что это похоже на сонет. Ну, на какой-нибудь маленький сонетик. Потому как, руки мои, уже писать не могли, закоченели.

Я снова постучал в ворота. Открывать мне не спешили. Однако я не стал опять лупить по воротам, а спокойно дожидался, когда у хозяина появится время меня выслушать.

Не слышал я, как хозяин к воротам подошёл. Я от неожиданности бумажку со стихами своими выронил, а она от ветерка под ворота нырнула, на его сторону.

– Написал я сонет. Маленький, но написал. Он на бумажке, а она под ворота улетела. Я так-то не всё помню. Может сами прочитаете?

Хозяин вытолкнул бумажку наружу.

Ну да, не каллиграфический у меня почерк. Но я его понимаю и мне достаточно. Обидно стало. Мало того, что у ворот час держат, так ещё и в невежестве обвинять надумали. Если сейчас не откроет, вышибу его ворота, нафиг, на последнем литре бензина. И со злостью прочитал свой литературный труд:

Ворота тихо распахнулись, и я увидел молодого мужчину, лет тридцати пяти, с красивой острой бородкой. Она, бородка, сразу бросалась в глаза. Ещё на лице была улыбка, чёрные глаза тоже улыбались. Хозяин развёл в сторону руки и произнёс:

– Да я, как-то и сам не знал. Видимо очень замёрз и со страха, придумал. А что, правда хороший сонет вышел?

Хозяин не отвечал, а молча шёл передо мной к дому. Наконец, мы поднялись на высокое крыльцо, и мужчина распахнул передо мной дверь. Мы зашли.

Он показал мне на умывальник. Я с удовольствием последовал его совету и уже через минуту мы вместе вошли в дом. Передо мной предстала интересная картина.

В большом зале, посередине, был установлен здоровенный дубовый стол. За столом сидело человек тридцать. Все- мужчины. Возраста разного, от двадцати до шестидесяти, полагаю. Все отменно одеты. В момент, когда мы вошли, они все разом перестали жевать и посмотрели на меня. Вы, наверное, скажете, что я трус… Затряслись поджилки-то. Вроде как ничего страшного я не увидел. Ну сидит тридцать человек за большим столом, заставленным блюдами с пищей. Ну едят, молча, даже не чавкают и тут… Тридцать пар глаз уставились на меня… Да. Наверное, я трус…