Лемуроподобное Чудище, к примеру, отыгрывал Михаил Астангов, а из-за специфики образа этот народный артист СССР и лауреат трех Сталинских премий выходил под камеры в халате, под который в районе спины запихивали подушку.

В итоге мультфильм получился весьма годным и жив до сих пор.

Чего, к сожалению, нельзя сказать про обе киноэкранизации – ни про фильм-сказку Ирины Поволоцкой 1977 года.

Ни про «Сказку о купеческой дочери и таинственном цветке» режиссера Владимира Грамматикова, вышедшую на экраны в 1992 году.

Тогда же, в начале 90-х, культурное доминирование "Аленького цветочка" перестало быть безусловным вследствие двух факторов. Российское кино и анимация переживали глубокий и системный кризис, и им было не до "Аленького цветочка", а вот мировая популярность "Красавицы и чудовища" – напротив, взлетела до небес.

Потому что на экраны всего мира в 1991 году вышел полнометражный мультфильм "Красавица и Чудовище" – первая часть чрезвычайно успешной франшизы студии "Дисней".

Позже последовали два продолжения: «Красавица и Чудовище: Чудесное Рождество» (1997) и «Красавица и Чудовище: Волшебный мир Белль» (1998).

В итоге большинство молодых россиян прекрасно знают Белль, но не факт, что хорошо знакомы с Настенькой.

Немного обнадеживает тот факт, что анекдоты в России пока еще сочиняют про "Аленький цветочек", а не про западный оригинал.

– Папа, привези мне из стран заморских чудо-юдо когтистое для утех постельных!

– Да что ты, доченька!

– Хорошо, тогда пойдем длинным путем. Привези мне, батюшка, цветочек аленький!

Свое – оно все-таки роднее.

Знаете ли вы, что европейская литературная сказка началась с русских? Честное слово, не вру.

В отличие от многих других литературных жанров дата рождения авторской сказки известна совершенно точно – она появилась на свет в 1690 году, когда был издан авантюрный любовный роман «История Иполита, графа Дугласа», написанный Мари-Катрин Лежюмель де Барневиль, баронессой д'Онуа.

Удивительная была женщина. Просто удивительная.

Она принадлежала к древнему, но изрядно обедневшему нормандскому роду. Отец рано умер, поэтому отчаянно нуждающаяся мать постаралась пристроить дочь замуж как можно раньше и как можно выгодней.

В 15 лет Мари-Катрин стала супругой Франсуа де ла Мотта, барона д’Онуа, который называл себя графом, но титул оспаривался, поэтому нашу героиню одни называют графиней, а другие – баронессой. Муж был старше молодой супруги на 30 (по другим источникам – на 45) лет и славился на всю округу как запойный пьяница, заядлый картежник и неисправимый бабник.

За три года она родила ему двоих детей, была беременна третьим и устала от мужа до смерти. К тому же все свои немалые богатства муж весьма ударно пропивал, проигрывал и…

Кхм.

В общем, совместно с мамой они задумали операцию под кодовым названием "Муж объелся груш". А именно – эти две женщины не то за деньги, не то путем охмурежа подрядили двух хануриков дать показания в суде – мол, своими ушами слышали, как пьяный барон оскорблял короля. За это в тогдашней Франции полагалась смертная казнь.

Вот только у забулдыги нашлись кореша и заступники, сразу его на эшафот не потащили, а хануриков взяли в оборот и те под пыткой признались в оговоре – за что и были вскоре сами казнены. А вот заварившие кашу дамы отпетляли.

Маму кто-то предупредил и она, бросив дочь на произвол судьбы, бежала аж в Испанию. Будущую сказочницу же спас случай и крепкие нервы – от пришедших по ее душу судейских несостоявшаяся мужеубийца ускользнула по тайной лестнице в домовую церковь, где сумела спрятаться – по одной версии пролежала несколько часов под похоронным катафалком, по другой – вообще в чужом гробу.