Переделывать роман Джонатана Свифта в детскую сказку начали еще в начале XIX века, причем в европейских странах, а Россия к этому процессу присоединилась много позже. Зато потом взяла свое. Вот только несколько детских изданий второй половины XIX века.

"Детского" Гулливера" в Российской империи было так много, что предисловие к своему первому полному переводу с оригинала Кончаловский и Яковенко начали словами:

"До сихъ поръ на русскомъ языкѣ не было полнаго перевода классической сатиры Свифта, и потому мы рѣшились познакомить читающую публику съ этимъ міровымъ его произведеніемъ. Путешествія Лемьюэля Гулливера переведены и переводятся на всѣ европейскіе языки, выдерживая десятки изданій. Только русская публика знаетъ Свифта по жалкимъ дѣтскимъ передѣлкамъ, не имѣющимъ ничего общаго съ оригиналомъ, кромѣ ничтожныхъ обрывковъ фабулы, уродующихъ не только характеръ сатиры, но и характеръ всего разсказа, какъ глубоко задуманнаго и цѣльнаго художественнаго произведенія. Намъ кажется, это менѣе всего дѣтская книга".

Перевели. И что же?

И детских версий стало гораздо больше!

Я уже молчу про советские времена, когда количество изданий классического "пересказа для детей" Тамары Габбе и Зои Задунайской исчислялось (и исчисляется) сотнями.

А ведь эта версия была не единственной. И я сейчас не про "подростковый" перевод Энгельгарда. В благородном деле перелицовки отметились даже гениальные поэты.

Я понимаю, что у читателей уже вертится на языке: "Ты нам картинками зубы не заговаривай. Это все, конечно, очень благоро-о-одно, но ответ на вопрос будет? Как все-таки получилось, что желчный скабрезный памфлет стал милой детской сказкой?".

Мне кажется, ответ очень прост.

Джонатан Свифт действительно был вредным, как почтальон Печкин, человеком с тяжелым характером и при этом зацикленным и упертым политическим активистом.

Но при этом – невероятно талантливым.

Поэтому, учиняя агитацию и пропаганду (а все его тексты без исключения – агитация и пропаганда) он все время думал о том, как сделать ее более действенной. И в этом деле проявлял невероятную креативность, постоянно выдумывая всякие неожиданные кунштюки.

В "Путешествии Гулливера" его находкой стало использование модного литературного жанра "записок путешественников в жаркие страны" для массового привлечения лохов, а также маскировки истинного содержимого книги – агитации и пропаганды.

А потом… Потом случилось неожиданное.

Река времени вымыла из романа все суетное и злобное – сиюминутную ругань и актуальные обличения, политически намеки и скабрезные шутки, даже вездесущая желчь и беспросветное отчаяние автора – не устояли.

А вот декорации, наспех сколоченные им для антуража, уже несколько столетий стоят несокрушимо и простоят еще не один век. Политический активист нечаянно написал настоящую сказку, а сказки живут долго.

Выпавшая из времени фантастическая история о приключениях обычного человека в стране маленьких людей и государстве великанов вновь и вновь заставляет детей мечтать о дальних странах и белокрылых кораблях в синем море.

О доблестях, о подвигах, о славе…

Бывает, чо. От человека часто остается совсем не то, что он полагал главным делом своей жизни. Вон, Игорь Тальков написал стопятьсот политических песен про тетрадь расстрелянного генерала, а люди помнят и слушают "Чистые пруды" и "Летний дождь".

Но кто может запретить людям разменивать жизнь на суетное?

Братья Гримм подарили человечеству множество знаменитых сказок – от "мальчишески-приключенческих" Бременских музыкантов и Храброго портняжки до "принцессно-девчачьих" Белоснежки и Рапунцель.