Речь шла о книге «Отражения», вышедшей в 1975 году из-под пера известной общественной деятельницы, писательницы и журналистки – княжны Зинаиды Шаховской. Её мемуарные очерки о встречах с писателями русского зарубежья и впрямь получились небольшими и отчасти довольно обрывочными, но «неинтересными» назвать их сложно. Скорее, наоборот: Шаховская, как рачительный художник, постаралась по крупицам памяти и личного архива воссоздать и «отразить» человеческие образы дорогих ей литераторов, которых она повстречала на своём ветвистом жизненном пути.

«Пускай пожар горит над нами…»

Судьба самой Зинаиды Алексеевны сложилась под стать многим героям её мемуаров. Носительница древней княжеской фамилии Шаховских, 14-летней девочкой она под плетью Гражданской войны эмигрирует вместе с матерью и сёстрами, ещё не зная, что практически навсегда увозит на Запад любимую Россию, в которой, спасая семью, остаётся отец. Остаётся ненадолго и только для того, чтобы вскоре погибнуть в бывшем родовом имении, замёрзнув зимой на улице…

Константинополь, Брюссель, Париж – эти жирные точки на карте русской эмиграции последовательно осваиваются Шаховской как места для продолжения образования, далеко не законченного в России. Пожалуй, главное в её скитаниях случается в столице Франции. Старший брат Дмитрий (прообраз Мити в «Митиной любви» Ивана Бунина и будущий архиепископ Сан-Францисский Иоанн) издаёт в Брюсселе журнал «Благонамеренный» и делает сестру парижским представителем издания, вынуждая её погрузиться в суетливую, разбросанную, но такую затягивающую среду русских литературных изгнанников.

«Разговоры об искусстве и метафизике за столиком кафе, на голодный желудок, после одной только чашечки кофе – таков был образ жизни русского Монпарнаса» (Зинаида Шаховская, «Таков мой век»).

Первый визит по редакторскому заданию Шаховская наносит в 1924 году писателю Алексею Ремизову, этому «чрезвычайно проницательному, предельно зоркому, даже как будто не без дара ясновиденья» человеку. Именно Ремизов, склонный к чудачеству и проделкам, «предсказывает» союз Шаховской и студента-химика Святослава Малевского-Малевича, неожиданно вручая им две сушки в качестве символических обручальных колец. Спустя полгода молодых людей (ей 20, ему 21) обвенчал протоиерей Сергий Булгаков, философ-богослов, один из авторов эпохального сборника «Вехи».

Вместе с мужем Шаховская на полтора года переезжает в Бельгийское Конго, а по возвращении из Африки в Европу начинает планомерно прокладывать свою собственную тропу в литературе. Три сборника стихов, изданные в Брюсселе: «Двадцать одно» (1927), «Уход» (1934) и «Дорога» (1935) – были вполне благосклонно приняты эмигрантской критикой.

Георгий Адамович, например, отмечал, что молодая поэтесса вписалась в «общепарижский поэтический стиль. Немного иронии, немного грусти, остановки именно там, где ждёшь развития темы: рецепт знаком. Но пользуется им Шаховская с чутьём, находчивостью и вкусом».

Пускай пожар горит над нами,

О, Русь, я связана с тобой

Тысячелетними снегами

Над чёрной русскою землёй.

…

С тобою скованная снами,

Твой гнев и боль твою деля,

Я помню – дышит под снегами

Всё та же, чёрная земля.

(Зинаида Шаховская, 1934)

Княжна пишет по-русски и по-французски, переводит русских поэтов, работает спецкором бельгийской газеты «Ле Суар» в балтийских странах и Польше. Журналистский труд позволяет ей в 1932 году заглянуть краем глаза в Россию – побывать под Псковом, в Печорах, которые тогда входили в состав Эстонии.

Бельгийская иностранка

В том же 1932-м Шаховская получает бельгийское гражданство, которое во многом спасает её в годы Второй мировой войны. Участница движения Сопротивления на юге Франции, в январе 1942-го она чудом выскальзывает из рук гестапо и перебирается в Англию, где после капитуляции Бельгии находится на военной службе её муж Святослав.