Под руку попалась книга, пожелтевшие страницы любовного романа середины прошлого века, он разведчик, она… Кем была она, так и не дочитала. Любовь на расстоянии, без права переписки. « А-а-а, он был разведчик и она тоже.» Да-да, о самопожертвовании любовью.

Под окном хлопнула дверца машины, на обочину выставили ящик просрочки и быстро умчались. Анна Семеновна быстро спустилась вниз, набрав в пакет все, что там было, она вдруг поняла, что Бог ее слышит. Сегодня будет пир, все вдруг засияло новым светом в квартире, гусь в яблоках тут давно не обитал. И кофе… забытый аромат кофе. Чудеса!!!

Она набила брюхо лежалой утки перловкой вперемешку с кизилом, яблок в доме не было, от слова совсем. И вдруг та же машина привезла десяток фруктовых ящиков в прежнее место.

– Боже, ты меня балуешь!!!

Ноги сами бежали вниз, в легком пируэте, подвисая в воздухе над площадками этажей. Яблоки лежали горкой, пластмассово-восковой скукоженный край был нетоварен, но это и стало ее счастьем. Виноград, персики, ма-ли-на, редкое благоговение

к ягоде детства вдруг обуяло ее. Хватит, нужно оставить и другим. Ужин при свечах, в одиноком безмолвии, ужин мечты, роковой последний ужин.

Утром она не проснулась и одинокая брошь еще долго оплакивала хозяйку. Соседи вспомнили о ней нескоро, контакта детей не нашлось, государство захоронило Анну Семеновну за свой счет. Квартиру опечатал полицейский, прихватив редкую

брошь своей новой подружке. Занавес.

Леха бегал во дворе, гоняя мяч с детворой. Раскрасневшееся чумазое лицо светилось от счастья. В их небогатой семье не было телефонов и компьютеров, не было даже холодильника, ничего там не было, одним словом, кроме вечно пьяной мамаши. Мяч – и тот он подобрал на помойке. По завершении игры Леха отправился домой, нужно было сегодня починить матери ботинки, или как там у них баб называется, короче обувину.