– Нет! – рявкнул на неё капитан. – Быстро в трюм! Бегом! Если жизнь дорога… Ровена, забери птичку уже.

– Гайна, пошли… – Ровена потянула её за руку. – Нам тут нечего делать. Когда мужчины начинают стрельбу, нам, женщинам, лучше быть подальше. Толку от нас мало, а вот беду можем принести.

– Я тоже хорошо стреляю, – девушка нехотя шла за старшей подругой.

– По неподвижной мишени, когда за бортом штиль, – Ровена уже спускалась по ступенькам в трюм. – А когда вокруг взрывы, грохот, стрельба, непонятно, где свои и где чужие – знаешь, лучше внутри отсидеться и гасить шторм. Если капитан прикажет. Или не гасить. На корабле слушаться капитана во всём надо. И не лезть поперёк. А то выпорет. И на берег ссадит. Если живая останешься.

Девушка с сожалением вздохнула. В трюме было довольно темно. Гайна припала к маленькому окошку. Ровена покачала головой, глядя на неё.

– Ох уж эти молоденькие вилии, – проворчала она. – Как чайки, право слово. Любопытные и до зрелищ охочие. Гайна, ну на что там смотреть?!

Девушка пожала плечами.

– Интересно.

– Лучше б книги читала.

– Вот буду, как ты, старая, тогда и почитаю, – девушка разулыбалась.

– Это я-то старая?!

– Ну а что? Тебе уже лет 37! А мне 18. Вот лет через десять надоест в окно смотреть. Ты ведь тоже смотрела, ну не говори, что нет! – рассмеялась она, глядя на Ровену с искромётной живой улыбкой.

Ровена издала странный смешок.

– Смотрела… Пока на моих глазах моего капитана не убили. После этого, знаешь ли, хочется книги читать.

– Тебя после этого Облачная гора забрала?

– Да.

– А капитан хороший был?

– А то?

– Лучше нашего?

– Другой просто. Не лучше и не хуже.

– Ну хотя бы молодой? Наш-то совсем старик.

– Гайна, да как так можно! Граннусу всего-то за 50…

Гайна расхохоталась.

– Ровена, не обижайся, пожалуйста! Я тоже, как вернусь с Облачной горы, стану старая и мудрая, как ты…

Ровена с материнской жалостью смотрела на молодую вилию, припавшую к окошку каюты. Когда-то и она была такой – такой же, как и все вилии. Глупой, легкомысленной, наивной, весёлой. Только недолго. Собственные крылья, забрызганные кровью Патрика выглядели страшно. И каждый раз, раскрывая их, она чувствовала ужас. Она возвращалась в тот день. В ту встречу с другим кораблём – на борту которого была Чёрная вилия…

Канонада выстрелов, волны до небес, хриплый смех, похожий на клёкот хищной птицы, и кровь… Много крови.

…Она не плакала. С тех пор – ни разу. И не хохотала. Не получалось. Потому что как раз накануне она смеялась до слёз над его шутками. И мечтала… О многом…

А теперь она – старая и мудрая, как считает молоденькая Гайна, ещё не встретившая своего моряка. И она не мечтает. Не плачет. Не смеётся. Прячется в трюме, пока старый-старый капитан где-то там наверху устраивает привычные мужские игры с оружием.

Ей там делать нечего. Она не хочет больше видеть кровь. И крылья. Достаточно. Хватило.

…Раздался грохот. Ровена вздрогнула. Гайна припала к окошку. Силуэт встречного корабля уже был напротив.

– Ровена! Ровена, стреляют!!!

– Да слышу я!

– Ой…

Перья. Чёрные перья медленно падали вниз. Раздался шумный всплеск. И ещё один. Ровена отвернулась.

– Трое. Четверо. Пятый упал.

– Гайна, не считай их хотя бы! – не выдержала Ровена. – Невыносимо! Столько смертей опять…

– Как много перьев… – прошептала Гайна.

Ровена досадливо поморщилась и отошла в сторону. Ей надо было перебрать травы. И чистые тряпицы. Вдруг кто из экипажа ранен. Надо будет лечить.

Кровь живых – она не страшная. Кровь мёртвых – вот то, от чего подкатывал комок к горлу. Поэтому она подготовит тёплую воду и отвары. Всё подготовит. Для живых. О мёртвых экипаж позаботится сам.