– Значит, покойный майор не испытывал стеснения в средствах?

– Нет. Майор Сога был человек зажиточный, другие здесь не поселяются. Квартал у нас тихий, спокойный, недвижимость в цене.

– Опросные листы господина Накамуры имеются в материалах дела, – заметил детектив, а старичок расплылся в доброжелательной улыбке:

– Не грех повторить, если сам господин полковник спрашивает.

– Вы были коротко знакомы с покойным, господин Накамура?

– Не сказать, что коротко, единственно, иногда играли в маджонг.

– Возможно, господин Сога упоминал при вас, что серьезно болен или страдает от любовных затруднений?

– Ничего такого не было. Выглядел он вполне здоровым и крепким. С чего ему болеть? Жил он не по годам умеренно.

– Спасибо, господин Накамура, что нашли время заглянуть, – полковник вежливо поклонился старосте. – Ваши пояснения очень ценны для следствия. Пожалуйста, задокументируйте эти сведения, лейтенант Такэда.

Старичок смерил лейтенанта неожиданно живым и проницательным взглядом, а затем словоохотливо объяснил:

– Мне не в тягость заглянуть, я живу по соседству, – и добавил: – Значит, дозволяете впустить сюда девчушку? Оне очень просятся!

– Какую девчушку? – не понял полковник.

– Ту самую юную госпожу, которая нашла покойника. Закричала – ужас как! Я прямо вскинулся. Думаю, с чего бы? Господин майор не имел привычки водить девиц к себе домой. Прибежал, а здесь такие дела творятся, полицию вызывать пришлось…

– Это вы пригласили свидетельницу, детектив?

– Боюсь, что нет.

– Так она сама пришла. Хочет оставить подношения для поминальной службы по господину Сога, – объяснил староста, совершенно проигнорировав гримасу раздражения, перекосившую лицо полицейского. – Ведь такое не возбраняется?

К удивлению лейтенанта, наслышанного о строгом нраве полковника Китаока, последовало разрешение.

Мужчинам пришлось потесниться, чтобы освободить достаточно места для девушки, действительно очень миловидной. Ее волосы были собраны в сложную дамскую прическу, для которой девушка выглядела слишком молоденькой. Она, наверное, только-только школу окончила и очень смутилась, столкнувшись с таким количеством официальных лиц. Ее пальчики подрагивали, когда она протягивала полковнику лаковую коробочку с рисом и конверт, перетянутый траурной тесемкой.

– Примите, пожалуйста, это на благовония…

– Господин Сога был вашим добрым знакомым?

– Он был армейским сослуживцем моего папы, а после его смерти помогал нашей семье хлопотать о пенсии.

– Вам часто приходилось бывать в доме майора Сога?

– Всего два раза. Я привозила документы, но затребовали еще некоторые, я не стала отправлять их почтой, а решила привезти сама. Я учусь здесь, в Токио.

– Вы предупреждали майора о своем визите загодя, верно?

– Нет… То есть… Господин Сога сказал приезжать в любой день до обеда.

– Похвальная забота о покойном, госпожа… – полковник Китаока заглянул в опросные листы, которые ему услужливо протянул лейтенант, уточнил фамилию девушки. – Госпожа Сугимото. Оставьте подношения старосте.

– Госпожа переживает, что дух покойника никак не угомонится. Боится с того самого дня, как увидала, – староста спрятал коробочку и конверт в рукав. Полицейские снова молча переглянулись, а фарфоровое личико девушки залилось краской.

– Вот как? Вы наблюдали в саду что-то странное? – осведомился полковник.

– Не знаю, – девушка виновато опустила глаза, ее тонкие брови изящно изогнулись.

– Хорошо. Расскажите, что вы видели, еще раз, во всех подробностях.

Госпожа Сугимото обвела садик настороженным взглядом, вытерла ладони листочком рисовой бумаги и скомкала его в пальцах: