.

Эмото пришел в себя и обнаружил, что простоял в странном забытьи битый час. Поток посетителей Храма Сэнсодзи обмелел, сувенирные лавочки закрывались – ночь неумолимо подступала к Воротам Грома. Лейтенант нехотя развернулся и зашагал к выходу, безуспешно пытаясь придумать хоть какую-то почву для общения с коллегами из местного управления полиции, кроме распития дрянного пива.

На утоптанном пятачке у полицейского управления толкалось сразу несколько человек, курили долгими затяжками, лица у них были усталые и хмурые, а дешевые костюмы европейского покроя вытянулись на локтях и коленках. Разглядывая их сквозь окно служебного автомобиля, лейтенант Такэда приободрился. Он хотел одеться в юкату, но остановился на похожем костюме, очень сдержанном. Рубашку выбрал льняную, английской работы, которая выглядела весьма скромно с обывательской точки зрения. Этот небольшой маскарад возымел действие. Сержант, которого он хорошо запомнил в саду майора Сога, отделился от группы и бросился к нему:

– Господин лейтенант? Рады вас приветствовать! Должно быть, вы прибыли за показаниями господина Накамуры?

– Вам придется обождать совсем немного, господин Накамура пожелал перечитать все записи еще раз, – вступил в разговор другой паренек, по возврату не старше лейтенанта, услужливо распахнул перед ним двери и пропустил вперед. – До чего дотошный дед попался! Вчера целый день с ним провозился, стопку бумаги извел, то одно перепиши слово в слово, то другое… Как надоело, хоть бы меня в армию забрали!

– Да он просто издевается над тобой, – фыркнул сержант, – увидал новичка и давай изгаляться, они всегда так делают!

– Кто они? – переспросил лейтенант Такэда, аккуратно прощупывая почву для общения, но ответа получить не успел. Они вошли в помещение для допросов, где давали показания разом несколько человек. Под потолком надсадно гудели вентиляторы, стрекотали пишущие машинки, рядовые полицейские сновали туда-сюда по служебным надобностям, детективам приходилось выкрикивать вопросы и перегибаться через столы, чтобы разобрать показания. Над всем этим хаосом царил человек с обрюзгшим лицом, под суровым взглядом которого молодые сотрудники примолкли и опустили глаза.

Господин Накамура как раз заканчивал штамповать именной печатью14 страницы с показаниями, но, заприметив лейтенанта, остановился, вытащил один листок и поднял так, чтобы начальнику участка было видно несколько помарок:

– Поначеркали, просто ужас! Раньше такого не допускалось, полицейские выводили каждый знак, верно, господин старший детектив? Нет, так не годится, пусть перепишут с аккуратностью.

Начальник участка насупился, и ответил:

– Боюсь, это задержит господина лейтенанта!

– Ничего-ничего, я располагаю временем, чтобы подождать, господин старший детектив, загляну через часок, – лейтенант помог старичку подняться: сегодня он был не прочь послушать местные новости в изложении седовласого ветерана.

– Вот именно, офицера с Кэмпэйтай сами разберутся, что им делать, не глупее остальных! – они вышли из участка вместе и сговорились скоротать время ожидания за чашкой чая.

Лейтенант Такэда плохо знал район, в котором оказался, поэтому представил выбор подходящего местечка почтенному Накамуре. К его изрядному удивлению, старичка поджидал автомобиль – пузатый и роскошный, приличествующий скорее солидному банкиру, чем скромному хозяину антикварной лавочки. Дверцу перед ними с поклоном распахнул крупный парень в юкате. Физиономия у него раскраснелась так, вроде он минуту назад выскочил из бани.

Автомобиль миновал буквально один квартал, и затормозил напротив мало примечательного чайного домика, на веранде которого расположился хлыщ, наряженный как гангстер из американских фильмов. Хлыщ приподнял шляпу в знак приветствия и пропустил их внутрь. Обслуга тоже выстроилась у входа и отвешивала гостям поклоны, хозяин – добродушный толстяк – лично сопроводил их в самую дальнюю часть зала и отгородил ширмой, хотя других посетителей в заведении не наблюдалось. Вся эта суета показалась лейтенанту излишней и нарочитой. Впрочем, внутри чайной было чистенько, стоял прохладный полумрак, а ширма радовала глаз изображением пионов, сделанным с большим мастерством. Две миловидных девицы вынесли сервированный чайный столик, одарили гостей многообещающими улыбками и упорхнули за ширму, зато к ним без особых церемоний подсели хлыщ и парень в юкате. Хлыщ ловко наполнил чашечки прозрачной жидкостью – это было сакэ. Лейтенанту не оставалось ничего другого, как возмущенно вскинуть брови, и заметить: