– Мне вещие сны не приходилось видеть, – с сожалением заметил сосед, и вдруг резко поднял голову, потянул носом, – слышите, аромат, не то розы, не то сирени. Или, простите, это ваши духи?

– Не мои, – повлажнели её глаза.

– Жене бы в подарок…

Хотелось признаться: это запах мамы.

Но кто поверит?

Только Мих Мих.

Естественно, дед не рад был её решению провести каникулы «незнамо, где» и тому, что прах его дочери навсегда покидал родину.

Но вслух об этом не говорил.

Не до того, хотя все погребальные заботы на себя взяли его друзья, те, с кем Крым защищал, кому в бой, как на свадьбу, а на похороны… как в бой: если учесть, сколько чиновничьих редутов пришлось атаковать, дорожных кордонов преодолевать, сравнение в точку.

А сколько страхов по дороге в Москву нацепляла её душа!

То, казалось, на ухабе упадёт с табуреток мамин гроб в катафалке.

То при очередной проверке и скрежете гвоздей паника: вдруг под приподнятой крышкой… мама дематериализуется от правоохранительной бесцеремонности.

То в крематории тётка с головой крокодила, явная реинкарнация хищницы Амт, которая во времена Анубиса пожирала сердца умерших грешников, в их случае решила закусить сердцами родственников.

Потом траурный зал.

Она уткнулась в грудь деда, он гладил её по голове, приговаривая: не бойся, душа не тонет, не горит.

А когда за гробом захлопнулись ворота в огненный ад, кротко всхлипнул: встречай нашу дочь, Катерина. Прошептал: такие дела и затих.

К удивлению, дальше пошло всё как по маслу.

С оформлением визы и бумаг на вывоз праха проблем не возникло.

Будто чья-то невидимая рука устраняла преграды…

– Вас папа будет встречать? – отвлёк её от воспоминаний «полковник».

– Бабушка, – с трудом вернулась в «здесь и сейчас» она.

И снова, хоть плачь!

Дождётся ли её отец? Вдруг, умрёт? И она с одних похорон на другие…

– А бабушку вашу как звать?

– Агата.

– Когда меня командировали в Афган, жена, она в кристаллах знает толк, дала мне камушек агата, – бережно покрутил левый, «женин» ус Игорь Михайлович, – велела днём его во рту держать от жажды, а ночью в стакан с водой класть, и пить ту воду от злых духов. Агат – не агат, а вернулся я домой живым и здоровым…

Он замолчал, видимо, вспоминая войну, для описания которой не нашёл ещё слов.

Аду тоже тянуло к молчанию.

Вернее, к молчаливому размышлению…

Если я напишу заметку о полковнике, которого в Афганистане спас камешек агата, ни одна серьёзная газета не напечатает её…

Не говоря уж, о полёте маминой души…

И вдруг молнией мысль: мама умерла так же, как бабушка! Во сне. Остановилось сердце.

Батарейка села.

Вспомнилось, она спросила: почему бабушка умерла?

– Батарейка села, – с таким отсутствующим видом ответила мама, что она решила во всём разобраться сама.

С детства приучилась.

Сначала недоумевала, почему её вопросы натыкались на отговорку: давай поищем ответ вместе. Думала даже: мама незнайка.

Интернета то ли не было, то ли его игнорировали, а книг от пола до потолка. И они с мамой усаживались рядом, открывали словари, энциклопедии. Читали, рассуждали. Потом и сама вошла во вкус. Особенно нравился ей словарь Брокгауза и Ефрона. Могла часами рассматривать его иллюстрации.

Но «батарея» у Брокгауза ассоциировалась только с артиллерийскими орудиями, к бабушке – никаким боком.

В БЭС кроме артиллерии, указали на ряд однородных предметов, и привели в пример батарею бутылок.

В БИЭС (иллюстрированном словаре), наконец-то! она нашла схему батарейки: анод, катод, плюс, минус. Из текста узнала, что гальванические элементы преобразуют химическую энергию в постоянный ток, и что они не перезаряжаются, а садятся.