Тогда женщина вооружилась здоровенной лупой, превратившись в самого настоящего Шерлока Холмса, и вернулась к двери. Объектом для изучения она избрала дверной замок.

 – Не вижу следов взлома… – пробормотала под нос Кошкина и сдула с лица рыжую прядь. – Нет характерных царапин, личинка цела… А у кого еще есть ключи от этой комнаты?

 – Густав, папа… – принялась перечислять Мара. – Ну, миссис Чанг, само собой…

 – А это кто? – Кошкина выпрямилась.

 – Наша уборщица. Она уже старая. У нее есть ключи от всех помещений. Может, еще у мадам Венсан, доктора. Ну, в смысле, точно скажу, но я видела у нее такую доску со стеклом, – Мара начертила в воздухе прямоугольник. – Там разные ключи. Наверное, если кому-то станет плохо или типа того… Но я не знаю, есть ли там ключ от маяка. Еще у Вукович…

 – Завуча? – переспросила Кошкина, будто проверяя свою память.

 – Ну да… Я не видела у нее ключей, но она слишком предусмотрительная, чтобы их не иметь.

 – Что это значит?

 – Ну… – Мара вспомнила суровую хорватку и невольно усмехнулась. – Папа иногда бывает рассеянным. Теряет все подряд, и вообще. Вукович его чихвостит… Короче, он постоянно теряет важные документы, ключи, карточки. И, думаю, она бы подстраховалась… Но она уж точно не станет ничего воровать.

 – Почему ты так уверена? Ее отец – из военных, насколько я помню?

 – Полковник в отставке, но как волк – все еще вожак стаи, – кивнула Мара. – Но мисс Вукович зимняя, и она жутко правильная. Нет, она не могла.

 – Я пока никого не обвиняю, – Кошкина шутливо подняла руки. – Но поговорить придется со всеми. Ты не против отвернуться, мне надо осмотреть помещение в облике тотема.

Мара, пожав плечами, подчинилась. За спиной раздался шелест одежды, потом девочку окатило волной горячего воздуха – побочный эффект трансформаций. И, обернувшись, она увидела рыжую кошку. Ту самую, что была в полицейском участке.

Детектив со смаком потянулась, выгнула хвост вопросительным знаком, и его кончик дрогнул. Не торопясь, Кошкина обошла комнату, принюхиваясь. Ее треугольные бархатные ушки возбужденно напряглись, словно она охотилась на невидимую мышь. На несколько секунд кошка исчезла под кроватью, но тут же вылезла, брезгливо фыркая и отряхиваясь. Миссис Чанг была, конечно, образцовой уборщицей, но даже у нее не хватало сил на каждый закуток в Линдхольме.

И все-таки пыль не остановила детектива. Сгруппировавшись для прыжка, она в одно мгновение оказалась на столе, потом на шкафу. Прошлась, аккуратно ступая лапками в белых «носочках». Что-то тронула, замерла, прислушиваясь. Левое ухо дернулось, повернулось в сторону… И кошка вдруг спрыгнула на пол и требовательно мяукнула. Мара отвернулась снова и не успела досчитать до десяти, как Кошкина предстала перед ней, застегивая пальто.

 – Я узнала все, что хотела, – сообщила она. – А теперь нам стоит поторопиться. Там какой-то скандал.

 – Что? – спохватилась Мара, не поспевая за скоростью кошачьей мысли. – Где? Постойте! А комнату запирать?

 – Да. Разумеется. И оставь мне ключи, будь добра.

Едва Мара справилась с замком, как Кошкина нагнулась и, загораживая спиной, что-то сделала. То ли подобрала с пола, то ли положила, – разглядеть в тусклом освещении было почти невозможно.

 – А что?.. – начала было Мара, но детектив мотнула головой.

 – Нам надо спешить! – бросила она и ринулась к выходу.

Пришлось бежать. Дурацкие правила! Они были придуманы для детей с опасным тотемом! Или слабоумных! Ну почему, почему перевертыш-орел должен каждый раз преодолевать это расстояние пешком?! Почему она не может, как Кошкина, использовать преимущества собственного тотема? Слух, зрение… Для чего они вообще нужны, если перевоплощаться только на поле или рядом с отцом… Ух, ну и занудство…