– Сейчас мы едем в самый центр технического уровня, в святая святых, – с некоторой ноткой торжественности объявил старик. – Там в огромном шаре, как в желтке яйца, спрятано самое ценное – консерварий со стазис-ячейками, проще говоря, холодильник, в котором люди лежат. И там же находятся электронные мозги кибера, нашего хранителя. Он отвечает за жизнедеятельность как консервария, так и всего ковчега. Ты его знаешь, он тебе сказки рассказывает.

– Там Кузя?! Вот здорово! Мы к нему в гости пойдём?

– Попробуем.

– А он великан?

– Ну да, огроменный до неприличия. Это целый завод с системами охлаждения и изоляции от квантовых шумов, с роботами, которые всё это чинят, и роботами, которые чинят роботов. Короче, старый хлам. Но работает сверхнадёжно.

Старик и мальчик сошли с дорожки в обширном холле перед высоким порталом. Сделали несколько шагов…

– Проход закрыт, – вдруг раздался голос.

– Тьфу ты, ёкарный бабай, напугал, – чертыхнулся дед. – Аргус, этот мальчик со мной.

– У него нет ячейки. Проход закрыт.

Степаныч спорить не стал, виновато глянул на Марчика:

– Вот же, старый пень, не подумал. Придётся возвращаться…

Марчик чуть не расплакался – так хотелось увидеть Кузю!

– Киба боится, что я у него что-то сломаю?

– В ковчеге ничто не ломается, – ответил дед и вдруг оживился: – А ведь идея! Раз уж мы здесь, покажу тебе это самое «ничто», которое никогда не ломается.

Снова они куда-то двигались в лабиринте переходов с голыми металлическими стенами. Наконец остановились в узком длинном коридорчике. Дед показал на стену:

– Это внешняя обшивка ковчега, за ней уже космос. Она двуслойная, состоит из толстой керамической брони и тонкой оболочки, которая тоньше скорлупы. Как думаешь, какая броня крепче?

Не дождавшись ответа, Степаныч плюнул на пол, и тут же из пола вынырнуло блюдце, мигающее красным предупредительным светом.

– Принеси-ка, братец, униключ, – скомандовал старый космолётчик. Робот-уборщик скользнул обратно в пол и вернулся с блестящим металлическим прутом. Дед поднёс его к обшивке, на которой засветилась сетка из квадратов, провёл по стыкам, и одна из панелей отвалилась. На её месте зияла тьма. Марчик сразу почувствовал, что там ничего нет. Дед сунул в пустоту стержень, и он исчез.

– Вот из чего состоит вторая броня. Её никакой метеорит, никакая бомба не порушит. Можно засунуть туда все планеты, все звёзды, всю вселенную – и ноль реакции.

– Деда, а откуда взяли это ничто?

– Да уж всяко не из нашего космоса, в нём-то ничто нету. А откуда взяли… пёс его знает. Ковчег строили, когда уже открыли Эос и появился эоскомпьютер, который называют абсолютным компьютером – память его не имеет пределов, потому что сам Эос бесконечен. Вот с помощью этого внешника и конструировали. Его спрашивали, а он выдавал формулы, разные решения, которые были не понятны, но работали. С этим и живём…

Старый космолётчик приладил панель на место, и они отправились к ближайшему колодцу. На последней палубе, в обсерватории, смотреть было нечего – огромный пустой зал с белыми сводами.

– Здесь, можно звёздами любоваться, но сейчас прозрачный купол экранирован. Знаешь что, поехали в мой отсек, перекусим. Что-то устал я кузнечиком прыгать.

Жилище Григория Степановича находилось прямо над техническим ярусом, на нижней жилой палубе. Пока Марчик осматривался – в «каюте» было много всяких железяк, в том числе в углу рядом с беговой дорожкой стоял странный велосипед без колёс, – хозяин включил пищевой креатор и, тут же забыв о нём, стал возиться со стеклянными банками, в которых колыхались белёсые слоистые лепёшки.