– И меня за это выгоняют?

– Не за это, конечно. А за драку. Вы же знаете наши правила. Человек, опустившийся до уровня быкоголового, уже не поднимется до творца – круо не может стать крео, а посему обучать его в академии креоники не имеет смысла. Согласитесь, это логично… Да вы не переживайте! – проректор смягчился, оставив официальный тон. – Эту рысь мы тоже отчислили.

* * *

Весть об отчислении, конечно, огорчила родителей. Отец, впрочем, понадеялся, что через знакомых филологов-креоников ему удастся попробовать поставить вопрос о пересмотре дела, но тон его был неуверенный.

– А пока что займись физикой, – предложил он сыну. – Преподавать буду я и, думаю, мои коллеги из «Макрокванта» тоже подключатся. Из любого поражения надо уметь извлекать пользу.

Рита после уговоров Марика и родителей уходить из академии не стала. Встречались они теперь редко – учёба занимала всё время девушки, а Марк целыми днями слонялся по базе «Макрокванта», которая походила на небольшой ковчег, набитый аппаратурой и с кораблями-зондами в ангарах. Пару раз он выходил на поверхность астероида, но там было ещё скучней – совершенная тьма вокруг. Как объяснили друзья отца, место для базы выбрано на самом краю космоса, дальше только искривлённое пространство, за которым неведомо что. Людей на базе было мало, основная работа кипела в дата-центре в Эосе, но туда Марчика не пускали – рано ему в Эос, прежде надо экзамен на существимость сдать. Только какой может быть экзамен, если его из академии выперли?

Занятия по физике проводились без всякого расписания и плана – кто освободился, тот и читал курс. Из-за этой путаницы дело двигалось туго, и юноша вскоре потерял интерес к учёбе. Куда занятней было выполнять разные мелкие поручения физиков и слушать их научные диспуты. Как оказалось, не все в «Макрокванте» были уверены, что за стенкой искривлённого пространства находится известный всем Эос. Возможно, полагали они, там тоже Эос, но иной природы. Отец Марика яростно с ними спорил, и результаты исследований, кажется, были на его стороне – зонды фиксировали на границе макромира те же эффекты, что и в микромире. В частности, физики столкнулись с «эффектом наблюдателя», который вносил ошибки в их расчёты и сбивал с толку.

Миновал месяц, когда отец пригласил Марчика для серьёзного разговора.

– Маркус, я мог бы тебе этого не говорить, но тогда был бы не честен перед тобой. Помнишь моё обещание, что филологи за тебя похлопочут? Мне не верилось, но они всё же достучались до Высокого Трибунала. Сразу говорю: ты можешь отказаться.

– От чего?

– От свидетельствования перед трибуналом академиков. Проблема в том, что если он тебя не оправдает, то прежние обвинения будут подтверждены самой высокой инстанцией – этим самым трибуналом, и тогда для тебя закроется дорога не только к креоникам, но и в другие академии. Трибунал ведь и состоит из глав академий. В итоге, не получив образования, ты не сможешь присоединиться к сообществам. Если кто тебя и примет, то лишь какие-нибудь маргинальные группки. Ты станешь изгоем.

Немного подумав, Марк ответил:

– Папа, я всё-таки попробую. Считаю себя правым и отступать не буду.

Отец тяжело вздохнул:

– Да, каждый имеет право на выбор. Даже родной сын.

Трибунал назначили на ближайшую пятницу. Было ещё время, чтобы отказаться, и Марик ходил в раздумьях. По настоянию мамы перед «судилищем» он побывал у своего бывшего законоучителя, но епископ Игнатий ничего нового не сказал, лишь повторил отцовы слова о свободе выбора и благословил: «Помогай тебе Бог». Единственный, кто мог дать дельный совет, был дед. Но тот давно уже ушёл в холодильник и по своему обыкновению пребывал там в гиперсне. На какой год или даже на какое столетие он поставил «будильник» включённому анабиозу, никто не знал.