Гигант, по-прежнему плотно зажимая ей рот, стал ритмично погружать и вынимать свой жезл почти полностью, каждое движение пронизывало тело девушки, как раскаленным металлическим поршнем, слезы струились по ее щекам, глаза были широко распахнуты, в них застыли боль и ужас… А он продолжал двигаться, не давая ей даже доли секунды на то, чтобы вздохнуть. От его грубых движений и неимоверной усталости ее тело стало мягким и податливым, она расслабила бедра, смирившись с этой пыткой, и постепенно боль стала перерастать в какое-то новое чувство, ощущение сверхзаполненности и плотности двух трущихся тел. Она уже хотела еще и еще, хотела, чтобы он также грубо и резко продолжал трахать ее своим мощным орудием, чтобы он вводил его, распирая все внутри, прокладывая себе дорогу, несмотря на ее слезы, врезаясь в нее всей неимоверной длиной ствола. Груди ее подрагивали, спина прилипла к лаковому покрытию столешницы, она отцепила от него онемевшие руки и тихо постанывала, продолжая лить слезы и всхлипывая. Он входил еще и еще, до самого конца, проталкивал и вынимал, еще и еще. Она уже перестала что-либо понимать, и тело сосредоточило всю энергию вокруг берущего ее ствола. Он ускорился, еще раз вошел, застонал, и вся эта змея выскользнула из тела девушки, плюхнулась на ее ввалившийся моментально живот, содрогнулась и излилась мощным потоком белой густой жидкости. Капли стекали ей на живот, попадали на лобок и обволакивали огромную открытую дыру, отверстие, пустое и широкое, как труба, в котором только что извивался этот удав. Гигант застонал, но его стон был похож на рычание зверя, и отошел от своей добычи, оставив ее лежать распластанной на глянцевой поверхности стола, с зияющей дырой, сплошь покрытой каплями победителя.

Довольно ухмыльнувшись, исполин спешно покинул номер. Белла вздохнула с облегчением и медленно сползла с комода. Единственными ее желаниями теперь стали душ и сон. Наскоро смыв с себя липкую сперму, Белла на трясущихся ногах дошла до кровати и отключилась на несколько часов.

Очнувшись, Изабелла вспомнила про обещанный в письме ужин на пляже. Тело ее все еще ныло внутри, но боли уже не было, неприятных ощущений тоже. Она все еще удивлялась, как эта громадина поместилась в ней и не разорвала ее пополам, но, отдавая должное его мастерству с таким-то размером, вспоминала сковавшего ее гиганта с послевкусием блаженства – блаженства, смешанного с ужасом. Очень необычное, но яркое впечатление! Действительно, здесь умеют удивить! Хотя она еще и не высказывала никаких своих пожеланий, ублажатели шли на опережение, предоставляя ей, видимо, стопроцентно востребованные лоты.

Белла распахнула дверцы гардеробной и провела рукой по ряду переливающихся платьев всех цветов и фактур, притягивающих кружевом или пайетками, тонкими бретельками или пышной юбкой. Какое же разнообразие! И как точно подобран ее размер! Но что же выбрать? Это будет ее первый выход в люди, возможно, она встретит других постояльцев отеля, и ей захочется поделиться с ними своими эмоциями. Какое впечатление она хочет на них произвести? И кто это может быть? Богатая леди преклонного возраста или молодой пижон, сын избаловавших его родителей-миллиардеров, или чета из Лондона, а может быть, из Китая?

Действительно, она не могла представить себе, кто же мог быть потребителем таких услуг? Ведь стремление получить сексуальное удовольствие свойственно людям разного возраста и уж точно всех социальных слоев.

На секунду она представила, что среди гостей может быть муж ее сестры, Шейх Али Абаза. Когда Бриджит выдавали замуж, Белла была еще совсем юной и так хотела быть на ее месте, так мечтала поцеловать тонкие губы этого араба, обрамленные густой бородой… Никак не понимала, отчего сестра была грустной перед свадьбой. Ведь ее будущий муж был так хорош собой: высок, статен, его лицо украшал орлиный нос и черные пронзительные глаза, и при этом смуглая кожа… Белла всегда любила именно смуглых мужчин. Но оттенок должен быть легкий, не скрывающий черты лица на одном полотне темного цвета, а подчеркивающий скулы и шею, нос и брови владельца. Только потом она узнала, что Бриджит будет не единственной его женой и далеко не самой молодой, ей отводилась почетная роль в его гареме, полагался отдельный роскошный дом для всех ее будущих детей и редкие встречи с мужем только для зачатия будущих отпрысков. Их отчим Роджер так воодушевленно описывал Бриджит ее будущую роскошь, что та поверила, как будет жить исключительно в радости. Но оказалось, что счастье и роскошь совершенно не всегда подают на одной тарелке…