Тогда мы дали фонарик Диме и выставили его вперед. Теперь мы стали идти гораздо быстрее и даже успевали осматривать галерею.

– Похоже, мы тут первопроходцы, – сказал Макс. – Маловероятно, что тот, кто здесь был до нас, смог бы удержаться от искушения оставить воспоминание о себе с помощью произведений наскальной живописи.

Эта малопонятная фраза навела меня на отличную мысль: у нас ведь есть мел! А Наташка классно рисует. Жаль только, баллончика с краской нет, а то бы получилось отличное пещерное граффити.

Моя идея была тут же поддержана всеми, кроме самой художницы. Скромная по своей натуре, она не желала пачкать стены пещеры.

– Ну что вы? Я плохо рисую. Здесь темно. У меня руки замерзли. – Наташа отбивалась изо всех сил, но все было тщетно. В самом деле, что о нас подумают наши потомки, если пещеры будут украшать мои или еще чьи-нибудь каракули?

– Что же рисовать? – наконец-то сдавшись, растерянно спросила Наташа. Ой, да не все ли равно, что? Машину, компьютер, пацифик, короче – что угодно.

– Нарисуй гитару, – предложил Дима. – По-моему, это будет выглядеть очень романтично.

Вот здорово он придумал! Романтика – вот что главное во всех путешествиях, в том числе и по пещерам.

Неподалеку мы нашли гладкий ровный участок стены, и Наташа приступила к творчеству. Несмотря на ужасные для живописи условия: полутьма, холод, сырость, от которой мел вскоре начал крошиться, – гитара получалась как настоящая. Хоть сейчас бери в руки и играй. Жаль только – я не умею. Но я обязательно научусь. Ведь я романтик.

На раскраску мела уже не хватило: весь раскрошился. Но все и так были восхищены.

– Класс! – прошептала Оля.

– Да ладно вы, ничего особенного, – отмахнулась Наташа.

Мы отдыхали еще минут десять, одновременно любуясь только что созданным «полотном». Затем наш путь вновь был продолжен в прежнем порядке: Дима с фонариком, я с клубком капроновой бечевы, Наташа, Оля, Катя и Макс.

После нарисованной гитары галерея ушла резко вниз, став при этом совсем узкой, так что мы смогли пройти лишь боком. Так двигаться мы были вынуждены достаточно долго, и когда стало казаться, что в конце коридора нас ожидает всего лишь глухая стена и нам придется идти обратно, желтое пятно на кончике фонарного луча вдруг прыгнуло вперед и прилипло к стене на противоположной стороне зала, где очутилась наша компания.

Это было довольно большое подземное помещение, в котором свободно могли бы разместиться оба наших параллельных класса, если бы пришли сюда на экскурсию. Своды зала были довольно высокими, что уже не вызывало того гнетущего ощущения, которое я испытал, пока мы двигались по последней галерее. Самое удивительное было то, что потолок и стены зала… светились.

– Вода! – догадался Дима и опустил фонарик вниз. И действительно, под ногами у нас лежало ровное зеркало подземного озера с абсолютно прозрачной водой. Видимо, за последние сто лет только наше появление потревожило его безупречную гладь. Как зачарованные, мы стояли и смотрели вниз и не видели, как со стороны еще одной галереи, также выходившей в этот зал, к нам бесшумно приближалась, едва касаясь земли ногами, какая-то бледная полупрозрачная фигура.

– Интересно, здесь рыба водится? – задумался Дима.

– Что, ловить собрался? – засмеялся я.

– Ага, на колбасу! – добавила Катя.

– Ухи поедим, – мечтательно проговорила Оля.

– Вот жаль только перчика не взяли, – иронично посетовал Макс.

– И соли тоже, – присоединилась Наташа.

– А у меня где-то была соль, – вдруг сказал Дима совершенно чужим голосом.

– Где?

– Ой, это не я говорю, – Дима был совершенно растерян. – Это кто-то другой.