– Так, где же у нас господа конгрессмены заседают? – задал я вопрос.

– Здесь недалеко. Идёмте, – сказала она, слегка поёживаясь, хотя никакого холода не было. Я ей полностью доверился с её тонким обонянием, чувственностью и интуицией парапсихолога. Мы пошли вдоль каштановой аллеи навстречу косым струям дождя, аккуратно обходя свинцовые с белой пеной у краёв лужи.

– Дионис, только ничему там не удивляйтесь, – на ходу объясняла Лера после некоторого молчания. – Люди же, в сущности, как дети. Нашли себе игрушку, и забавляются ею. Как говорил Бодлер «У каждого своя химера».

– Или каждый по-своему с ума сходит, – присовокупил я.

– Можно сказать и так, – Лера задумалась и в первый раз за сегодня стала серьёзной. – Вообще, если рассудить здраво, нас всех давно пора отправлять в сумасшедший дом.

– Если мы будем рассуждать здраво, – возразил я. – Уж куда-куда, а в сумасшедший дом нас точно не отправят.

– Не прицепляйтесь к словам, – продолжала в том же духе Лера. – Я много общалась с людьми, имеющими сверхъестественные возможности. – По понятиям нормальных людей, они психи. Но вся фишка заключается в том, что абсолютно нормальных людей не существует. И если очень постараться, то у всех можно найти, а потом и развить телекинез, ясновидение, телепатию, лозоходство, сенсорную депривацию.

– Но другая фишка заключается в том, – улыбнулся я. – Что ленные люди ничего этого не хотят. И поэтому ваши усилия осчастливить их такими замечательными качествами остаются втуне. Так что с чистой совестью можете отрясать прах от ног ваших.

– Просто мы живём в конец эпохи Кали-юги, когда…

– Лера, – наконец, решил я её назвать по имени, при этом грубо перебив – Оставьте эти темы лекторам на конгрессе. Надеюсь, и про Кали-югу, и про махапралайю, и про махакалпу – мы ещё услышим, не смотря на то, что там будут обсуждаться чисто уфологические проблемы со всякими там аннунаками и планетой Нибиру.

– Какой вы грубый, – сделала она вид, что обиделась. – Не очень-то учтиво перебивать даму.

– Извините. Не сдержался. Мы слишком – и в дело и не в дело – уснащаем свою речь индуистскими терминами.

– А какими же терминами её уснащать? – спросила Лера и высоко подняла бровь. – Из американской политэкономии, или из немецкой идеалистической философии?

– Вот вы задали вопрос, – озадаченно рассмеялся я. – А я ведь сам не могу на него вразумительно ответить. Даже многие сведения, касательно нашей славянской мифологии, мы вынуждены брать из Вед.

– Вот видите! – вздохнула Лера.

От неё шёл такой же волнующий запах, так же она покусывала губы, но было понятно, что женщина эта далеко не глупая, и когда надо, может управлять и своими чувствами и мыслями.

Через пять минут мы пришли к месту нашего назначения. Бывшее ателье снаружи походило на бюро ритуальных услуг. На окнах узорные металлические решётки, у входной лестницы выставлены две больших корзины с икебаной из иммортелей, по сути, из искусственных цветов, входная дверь – солидная, дубовая, словно её мастерил гробовщик, который специализировался по дорогостоящим мафиозным гробам. Мы зашли внутрь. Холла не было. Его заменял тесный предбанник. В самом его начале, сразу за дверью, нас встретил швейцар, какой-то безэмоциональной зловещестью, лысостью и землянистым цвета маски-лица напоминающий Фантомаса. Он спросил пригласительный билет. Лера раскрыла сумочку, вынула билет и уверенно заявила, что билет у нас один на двоих. Фантомас немного подумал и пропустил в предбанник. В нём уже толпилось несколько человек. Справа находилась ниша со стойкой, служившая раздевалкой. Некоторые сдавали плащи, но многие, сняв верхнюю одежду, шли прямо в зал. Там ведь зал? Нет, ещё не там. Там находился коридор с тремя боковыми со стороны предбанника дверьми. В самом конце две двери с буквами M/W. Посередине коридора напротив других дверей помещалась добротная дверь. Вот она как раз и вела в зал. Можно смело идти. Стоп! Мы ведь не зарегистрировались. Ведь в предбаннике стоял длинный – во всю ширину предбанника – стол с несколькими писцами – картина отсылающая к эпохе Ивана Грозного. Невелика потеря. А с бейджиком, которые выдавались там же, я вообще чувствовал бы себя, как с камнем на шее, приговорённый к утоплению. Какие, впрочем, бейджики, когда меня нет в числе приглашённого! Лере, которой бейджик полагался, он, очевидно, тоже был абсолютно не нужен. Странное с её стороны пренебрежение к формальностям. В своей работе с педагогами, она за каждую букву дерёт с них волосы.