Острая боль постепенно стихала, но оставалась другая боль, ноющая и тянущая, настолько выматывающая, что если она прямо сейчас не придумает, что с ней сделать, то всё равно умрет.

К Оле пришло ясное осознание того, что она отказалась вчера от дара, а вот дар, по-видимому, от неё не отказался. И если она хочет выжить, ей придётся найти способ справиться с этой болью. Оля встала, подняла упавший на землю рюкзак, развернулась и пошла обратно.

Стемнело, и ребята вернулись на поляну.

– Януш, привет! – обрадовался мне Сашок. – А ты чего это припёрся в такую даль? Или ты нам помочь решил? – засмеялся он.

– Да вот, прогуляться решил, да и прибрёл к вам. Как там дела? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Всё, – тихо и уныло сказал Сеня, – раскопки закончены.

– Правда? – очень сильно удивился я. – А можно, я схожу посмотрю, как там?

– Иди, коли хочешь, – разрешил Палыч, – только осторожно, там всё перекопано, как на стройке века. Не оступись.

– Я с ним пойду, – сказал Сеня. Но было видно, что он не очень-то рад этой моей затее.

Мы остановились на входе. Действительно, всё было перекопано. Можно было подумать, что здесь проводились соревнования экскаваторщиков. Я переступил через валяющуюся жёлтую бечевку, некогда огораживающую это место, и сделал пару шагов. Моя правая рука начала ныть, по ней забегали мурашки. Засунув её поглубже в карман, я сделал ещё несколько шагов. Осмотрелся вокруг. Увидел под ногами обыкновенный маленький камушек, слегка плоский и круглый, как монетка.

«Возьму себе на память. Как-никак первая экспедиция», – и с этими мыслями поднял его и сунул в карман.

– Ну что, налюбовался? – Сеня стоял за территорией и, кажется, немного нервничал.

– Тебе что-то не нравится здесь? – спросил я осторожно.

– Мне всё здесь не нравится, – буркнул он, – я тут как будто все силы теряю, – ещё тише сказал он. И если бы я не подошел ближе, вряд ли бы расслышал его последние слова.

Мы вернулись на поляну. Здесь кипела работа. Уже и Капустин проснулся, помогал ребятам собирать весь инструмент и что-то даже примотал к тачке. Брезент от самодельных носилок отвязали, и нести его Палыч дал мне. Мелочь, но я повеселел. Приятно было хоть как-то помочь своим товарищам.

В скором времени мы собрались и направились в лагерь, унося всё с места раскопок. Никто не хотел возвращаться сюда ещё раз. Мы с Сеней шли замыкающими и постепенно разговорились о планах на будущее. Бородач рассказывал о своей семье, о том, как он любит своих детей: маленькую дочь и шалопая сына-подростка. Мы выяснили, что живём даже в одном городе, только я ближе к центру, а он на окраине, в доме, предназначенном под снос. Вот они и ждут, когда смогут переехать в новострой по переселению, и эта экспедиция позволит ему сделать ремонт и обставить новое жилище со всем комфортом.

– Только вот, наверно, большую часть денег, – вздыхал он, – придётся отдать врачам. Как я без рук-то?

Я ему сочувствовал, но не знал, что сказать и как поддержать. Я в этом совсем не мастер. Иногда мама даже называла меня бесчувственным, хотя это было далеко не так. Но я не знал, что и как надо сделать, чтобы человеку стало лучше. Вот и выбрал тактику – просто молчать и быть рядом.

За разговорами мы дошли до нашего лагеря. Хоть мы с Сеней шли почти с пустыми руками, но порядком отстали от всех и еле добрели.

– О! Хорошо, что появились наконец-то, а то думали уже идти вас искать, – всплеснул руками Сашок. Он пытался говорить весело, но нотки тревоги никуда не спрячешь. Было видно, что не только он, но и все остальные переживали за нас. Хорошие всё-таки ребята подобрались.