– Че ты, старая?.. Чего – неужто-то?
– Дозрел, дозрел, говорю, неужто?… – с надеждой и со слезой радовалась старуха.
– А дозреешь с тобой! Все мозги ведь, старая, пробуровила!
– Дык ведь готовиться надо – молитовки повычитывать, попоститься денька три…
– Давай, давай, бабань, свои молитовки и чего и как там постятся… И вообще – давай расскажи как там и чего надо делать перед этим, перед исповедью… Что я, в самом деле – хуже ее, что ли?
– Кого ее? – улыбалась просветлевшая и даже помолодевшая старуха, подсовывая своему Дрончику новенький молитвослов.
– Неважно, бабушка. Сейчас неважно.
Он еще посидел, подумал, повертел в руках толстенькую книжечку с крестом на обложке, поглаживая и покачивая ее на ладонях, словно младенца…
– Чего я, в самом деле – лучше ее, что ли?…
Королева
– «Что будет?», «Что будет?» – Хорошо нам с тобой будет! Чего ж тебе еще-то надобно, твое величество королева?!..
Это он так говорил. А думал?.. А думал он приблизительно так: «Ну, чего ты все ломаешься? Сама, главное дело, на шею себя навроде косыночки навязала, а теперь отбиваешься?.. Надо (в твою королевскую рать!) доигрывать пьесу до конца! И ружье должно выстрелить!»
– А что? А что? – судорожно, но с достоинством приводила она в порядок немногочисленные предметы одежды, предполагавшиеся к немедленной разлуке с хозяйскими – скажем так – плечами. – Что ж получается – кроме вот этого (недвусмысленный жест) и вот этого (недвусмысленней некуда) других каких-то общих интересов у нас с тобой быть не может?.. Дай иголку с ниткой – пуговицы вон на блузке все пооторвал, папаша!… Глеб, ты же мне в отцы годишься, а все туда же! Не стыдно, уважаемый?..
Глеб швырнул в нее катушкой издали. После схватки приближаться ближе, чем на полметра он почему-то побаивался… Больно дерется! И, блин, царапается еще!.. Ну ее!…
– В отцы гожусь? Интересная мысль. Я тебя привык рассматривать в другом ракурсе…
– В ракурсе – раскарякурсе! Любовичек…
– Фу, как ты вульгарна! Совсем не идет к твоей неприступности. Тебе прохожие не намекают, случайно – «Девушка, с таким лицом мини не носят!»?..
Верка оторвалась от пуговичных пришивок и улыбнулась ему впервые за общую протяженность сегодняшнего рандеву… Стало теплее…
– Нормальное у меня лицо. Красивое. Вот и ямочка на подбородке. Смотри – такая же, как у тебя!
Что-то там торкнуло внутри от этого ее напоминания. Да, определенно, сходство есть. Ямочка на подбородке – довольно редкий и симпатичный казус. Глеб удивился мысли, заведшейся сейчас у него в мозгу… Ямочки-близнецы… Глупость какая глупая! Она как-то, помнится, подвела его к зеркалу: «Смотри, Глебушка, как мы с тобой похожи!» Ну, да… Похожи… Бывает… А, может быть, именно вот это вот сходство и свело их, подсунуло общение, встречи и заполуночные беседы о житье-бытье… Он много рассказывал о себе… Она как-то делилась сдержаннее, больше слушала… Верку почему-то интересовало буквально все, о чем бы он не говорил. Казалось, начни он докладывать об устройстве и принципах работы мартеновской печи, она и эту белиберду станет слушать, раскрыв, словно клювик, свой улыбчивый рот.
Нет, Глеб никогда не бабничал и не гонялся за всеми подряд юбками!.. Если выбирал, то, разумеется, по душе… По душе! А все остальное – потом! Одинокий… Одинокий собиратель родственных бабьих душ…
Серьезно?.. Серьезно случилось. Однажды. Нельзя сказать, что он, дескать, такой однолюб… Дескать, кроме Аленки, у него и быть никого не было… И что, мол, Аленку он свою ждет там и любит там ее всю свою жизнь… Нельзя! Как-то оно пришло, посветило ярко и трепетно, с надеждами, со счастьем великим осознания настоящей любви, настоящего такого и правильного чувства… Пришло – посветило – ушло. Чего только в жизни не бывает, чего не случается! Ну, ушло… А жаль. Где она?.. Что она?.. Интересно было бы узнать… Или уж не очень интересно – думать, ворошить, вспоминать… А то ведь зацепится подробность за подробность, и пошла-а – бессонная ночь… Верка напоминала Аленку двумя бессонными ночами с несостоявшимися подробностями. Затуманенными, легко ощутимыми, не перевариваемыми… Плевался все потом ходил – и чего оно вдруг?… Тьфу ты – глупости какие глупые! Тьфу…