– Кочка.

Скотт изо всех сил старался, чтобы в голосе не прозвучали веселые нотки. Ублюдок. Я оглянулась, потирая ушибленное место, и обнаружила, что он подозрительно сильно сжимает губы в прямую линию.

В двадцати ярдах показалась бревенчатая хижина с небольшим крыльцом и каменной трубой, насколько хватало глаз – ее окружала трава. Скотт съехал на обочину и припарковал пикап. Под длинным черным кашемировым пальто на мне были узкие джинсы, а на ногах – кроссовки. Не лучший наряд для прогулки по пастбищам, мокрым и грязным от тающего снега. С другой стороны, я точно не ожидала того, что мне предстоит прогулка по сельской местности, когда собирала сумку, которую всегда оставляла в офисе. Большинство экстренных поездок совершались в такие города, как Рим, Дубай, Токио. А не к черту на кулички.

Как только правая нога коснулась земли, она сразу погрузилась в жижу по самую щиколотку. Обессиленная, я могла только наблюдать за тем, как она утопает в грязи. По крайней мере, я надеялась, что это была всего лишь грязь. К тому времени Скотт уже обошел пикап и стоял, наблюдая, как я пытаюсь вытащить ногу, не оставив в грязной жиже теперь уже испорченные новенькие кроссовки ASICS. Симпатичная пара обуви ярко оранжевого цвета теперь была неотличима от кучи собачьего дерьма. Я подняла голову, чтобы встретиться взглядом со Скоттом.

– Смотри под ноги, – посоветовал он, скривив губы.

Прежде чем я успела ответить, он повернулся и направился к хижине.

По мне нельзя было сказать, что Скотт действует мне на нервы. За долгие годы я научилась сохранять бесстрастное выражение лица и всем своим видом выражала спокойное безразличие с такой легкостью, что это стало моей второй натурой. И со временем это составило мне хорошую службу. В конце концов, меня тренировали лучшие. Мои бабушка и дедушка.

Я могла рассчитывать на несколько вещей, пока росла в их доме: постоянное наказание за провинности, которых не совершала, строгие правила и церковь по воскресеньям – единственный день в неделю, когда побои прекращались. Все остальное я узнавала из книг, которые находила в городской библиотеке. Скотт и его выходки были детской забавой по сравнению с этим. Если мы соревновались в решимости и дисциплине, то он сражался с бойцом из совершенно другой весовой категории. Я получила титул мастера по самообладанию еще в подростковом возрасте.

Резкий холод заставил меня вздрогнуть, температура в Вайоминге была ниже, чем в Нью-Йорке. Подняв воротник пальто, я наблюдала, как Скотт шагает впереди, а его собаки (слоны) бегут вслед за ним. Затем я заметила, что на нем высокие, до колен, резиновые сапоги, а джинсы аккуратно заправлены внутрь. Несколько минут спустя мы оба стояли перед крыльцом хижины. Скотт с ухмылкой на лице. Я – с морщинкой между бровями.

– Дом, милый дом, – сказал он, и моя спина напряглась.

Это был его дом? Невозможно. Скотт – гедонист в самом прямом смысле этого слова. Любовь к роскоши – неотъемлемая часть его натуры. То, что он ездил на древнем разваливающемся грузовике, поначалу удивило, но потом запах и собаки вытеснили это чувство. Но это… Это не могло быть его домом. Ни за что.

– Как… необычно.

Скотт постучал сапогами о ступеньки, стряхнув грязь, затем оглянулся через широкое плечо и ухмыльнулся. На его лице появилась игривая улыбка, а на щеках – милые ямочки. Впервые с тех пор, как мы встретились, он был похож на Скотта, которого я знала раньше.

Наклонив голову, я ответила фальшивой улыбкой. Мозговой штурм о возмездии проведу позже. Возможно, обвиню его в убийстве. Это стоило обдумать. Но не раньше, чем он подпишет свидетельство о браке. И не раньше, чем меня назначат генеральным директором.