Мальчик медленно и серьезно кивнул.

– Как у тебя прошел день?

– Все хорошо. На перемене мы играли в футбол.

– Ты забил гол?

– Нет. Голы забивают только большие мальчики.

– Ты и есть большой мальчик.

Пакамиле только улыбнулся в ответ.

– Сейчас я побеседую с нашей гостьей. А потом мы пойдем в огород. – Он погладил мальчика по голове и вышел. Ему было здорово не по себе. Имя Джонни Клейнтьес не сулило ничего, кроме неприятностей. Он, Тобела, сам навлек беду на свой дом.

Они шагали в ногу по парадному плацу первого парашютно-десантного батальона, известного под названием «Летучие мыши». Капитан Тигр Мазибуко шел на шаг впереди, Малыш Джо Морока чуть поотстал.

– Это он? – спросил Мазибуко и показал на небольшую группку.

Четверо «летучих мышей» сидели в тени под зонтичной акацией. В ногах приземистого лейтенанта лежала немецкая овчарка – крупная, сильная собака. Она вывалила язык и тяжело дышала на блумфонтейнской жаре.

– Это он, капитан.

Мазибуко кивнул и снова пошел вперед, взметая с каждым шагом облачка красной пыли. «Летучие мыши», трое белых и один цветной, говорили о регби. Авторитетнее всех разглагольствовал лейтенант. Мазибуко шагнул к нему и, не говоря ни слова, лягнул собаку по голове тяжелым кованым ботинком. Овчарка заскулила и прижалась к сержанту.

– Мать твою! – воскликнул лейтенант, застигнутый врасплох.

– Твоя собака? – спросил Мазибуко.

Лица десантников выражали крайнее недоумение.

– За что ты ее?

Из носа собаки вытекала струйка крови; овчарка привалилась к ноге сержанта. Мазибуко снова ударил пса – на сей раз в бок. Послышался хруст переломанных ребер, заглушаемый криками четверых десантников.

– Ах ты, сволочь… – Лейтенант вскочил и бросился на Мазибуко. Первый его удар попал в цель.

Мазибуко отступил на шаг, улыбнулся.

– Вы все свидетели. Лейтенант ударил меня первым.

И он неспешно принялся молотить своего противника.

Прямой правой в лицо. Ногой в коленную чашечку. Лейтенант начал падать вперед, и Мазибуко ударил его коленом в лицо. Белый опрокинулся навзничь. Из сломанного носа хлынула кровь.

Мазибуко отступил назад, расслабленно опустив руки.

– Лейтенант, сегодня утром вы обидели моего подчиненного. – Он показал через плечо на Малыша Джо Мороку. – Вы натравили на него своего пса.

Лейтенант закрывал рукой сломанный нос. Другой он возил по земле, пытаясь опереться и встать. Два десантника подошли ближе. Сержант стоял на коленях возле собаки, которая лежала неподвижно.

– А-а… – простонал лейтенант, глядя на окровавленную ладонь.

– Никто не смеет обижать моих ребят, – сказал Мазибуко.

– Он не отдал мне честь, – оправдывался лейтенант, с трудом поднимаясь. Его коричневая гимнастерка была вся в крови.

– И поэтому ты натравил на него собаку?

Мазибуко шагнул вперед. Десантник инстинктивно выставил вперед руки. Мазибуко схватил его за ворот, рванул на себя и ударил лбом в сломанный нос. Лейтенант снова полетел ничком. В полуденном солнце взметнулась красная пыль.

В нагрудном кармане у Мазибуко зачирикал сотовый телефон.

– Гос-споди, – сказал сержант, – да вы его убьете! – И он склонился над своим командиром.

– Не сегодня…

Звонки стали громче; они раздражали.

– Никто не смеет обижать моих ребят! – Мазибуко расстегнул карман и нажал кнопку приема вызова. – Капитан Мазибуко.

Он услышал голос Янины Менц:

– Капитан, готовность номер один. В восемнадцать пятнадцать в Блумспрёйте вас будет ждать самолет «Фал кон-900» из двадцать первой эскадрильи. Как поняли?

– Вас понял, – ответил Мазибуко, не сводя глаз с двух десантников. Но те явно не горели желанием подраться. Они оцепенели от изумления.