– Совпадение… – выдохнула я.

– В чем совпадение, дорогая? – спросил Олли, когда заиграла другая песня.

– Ты, я, Фой, водка, Долор, эта страна… все это.

Слова лились с моих губ, а их смысла я и сама не понимала. Я попыталась поднять голову, но гравитация мне этого не позволила.

– А наука твоя верит в совпадения? – честно спросил Олли, но по лицу его расползлась улыбка.

– Наука и совпадения никак не связаны.

Я пуленепробиваем, но она медленно прошивает каждую часть меня.

Оливер Мастерс

Уйти из комнаты Олли было куда сложнее, чем ввалиться сюда. Будь тут мебель, было бы куда проще выбраться. Ребята разработали целую систему: забирались друг на дружку, а потом тот, кто залез наверх первым, подтягивал остальных.

Сразу после шести утра я добралась до душевой и включила воду в последней кабинке. Прошло не больше минуты, прежде чем вода нагрелась, и я зашла внутрь и задвинула шторку. Я все рассчитала. Олли всегда уходил до того, как я приходила, и мне удавалось избежать утренней толкучки. Если я заходила в душевую в шесть десять и уходила не позднее шести двадцати пяти.

Но не успела я смыть шампунь, как шторка распахнулась, и я увидела рассерженную Брию.

– Вот черт. Ты меня испугала. – Я смахнула с глаз воду.

Брия скрестила на груди руки и нахмурилась.

– Чего тебе, Брия?

– Оставь Олли в покое.

Я закатила глаза и продолжила смывать с волос шампунь.

– Я серьезно, Америка. Найди себе другую игрушку. Олли и Айзек мои.

– А я думала, что все, что происходит в комнате Олли, там и остается.

Брия думала, что сможет меня смутить, раз решила поговорить со мной в душе. Но на самом деле я гораздо комфортнее чувствовала себя голой. Брия не шевелилась, явно ожидая моей реакции.

– Ты идиотка. – Я схватила с крючка полотенце и завернулась в него, а потом прошла мимо Брии.

– Прошу прощения? – Она последовала за мной к зеркалу, и я достала из корзинки зубную пасту.

– Теория реактивного сопротивления. Ты отговариваешь кого-то что-то сделать, они чувствуют угрозу своей свободе и будут еще упорнее добиваться прежнего, чтобы вернуть себе контроль. – Я вытащила изо рта щетку и развернулась к девушке. – Запретный плод сладок.

Она перенесла вес на другую ногу и выпрямилась. Ее короткие волосы не топорщились во все стороны, как обычно. Она походила на темную версию феи Динь-Динь, только вооружена была не фейской пыльцой, а пулями.

– Лучше бы ты ничего не говорила, – добавила я.

– Просто… держись от него подальше.

Я сплюнула пасту и указала на Брию щеткой.

– Ты только что бросила мне вызов, Брия, и лучшая часть в том, что мне нечего терять.

Мы с Брией мерились взглядами несколько секунд, а потом она наконец развернулась и ушла. Я ненавидела драму, но, в то же время, мне нравилось ставить девчонок на место. Мне не было дела до Олли. Черт, мне вообще ни до кого не было дела. Но Брию словно против шерсти погладили. Она могла потерять свою «игрушку», и ей это не нравилось. А мне – еще как. Отличное утро.

Неспособность сочувствовать всегда хранила меня от чего-то серьезного.

Я попыталась однажды, просто чтобы проверить, насколько далеко могут зайти наши отношения, во что они превратятся. Но ничего. Любовь – всего лишь миф. То, что корпорации производят ради выгоды. Если верить онлайн-словарю, то «любить» – означает «проявлять привязанность». Определение «привязанности» – это любовь. Что и требовалось доказать.

Однажды в старшей школе я опросила пятьдесят человек на предмет того, что же значит для них любовь. Пятьдесят человек – пятьдесят разных мнений. Никто не мог дать точное определение. А что случалось, когда что-то нельзя было доказать? Результаты выходили неточными.