— А ты? Ты как себя чувствуешь?

Таким заботливым, как и вчера разгневанным, я отца впервые вижу. Знаю, конечно, что он может быть добрым, когда это в его интересах, но сейчас он не просто добрый, он лишнего боится сказать. Аккуратно подбирает каждое слово.

— Хорошо чувствую, папа. Я вернусь, если ты прекратишь допытываться, кто отец ребенка. Я не хочу говорить. Возможно, скажу потом, но не сейчас.

Сама мысль, что отец может узнать и пойти к Кириллу, для меня болезненна. Я хотела… думала, что Багров что-то почувствует ко мне без информации о беременности. Поймет, что я дорога ему, что он не хотел бы со мной расставаться. Приедет, скажет, что раскаивается, что безумно соскучился, и… позовет обратно.
Разумеется, мечты были дурацкими, а я глупой. За эти месяцы мало что изменилось. Я не сильно-то поумнела, раз до сих пор время от времени жду появления Багрова в моей жизни. Давно пора прекратить, а я все никак не могу. Тоскую по нему очень сильно и никак не могу избавиться от этого чувства, разъедающего меня изнутри.

— Хорошо, — соглашается отец. — Я не буду спрашивать.

Я киваю. Любые ниточки, связывающие нас с Багровым, я стерла с телефона. Жаль только, что из памяти одним нажатием кнопки не стирается. Невозможно отформатировать, а мне бы хотелось. Забыть и не помнить. Испытывать только положительные эмоции и не утопать в океане боли, сожаления и вопросов, почему все вышло так?

Доев свой торт и допив какао, иду к девочкам, пока папа рассчитывается с официантом. Сообщаю им, что поеду домой.

— А отец твой? Как?

— Нормально. Извинился. Говорит, готов присматривать за мной. Не будет ничего спрашивать об отце ребенка и давить на меня.

— Фу-у-ух, — выдыхает Верка.

Она почему-то больше всего моего отца боится. Папа как-то заявился к подругам, когда меня искал. Это давно было, больше года назад, но Верка до сих пор случай тот вспоминает с содроганием. Ничего с этим поделать не могу, иногда папа умеет быть злым, как сам черт. Ужас вселять в собеседников.

5. Глава 5

Кира

Разговор с мамой оказывается самым сложным. Я представить не могу, как ей сообщить. До момента, когда отец позвал ее в кабинет, я думала, что тяжелее всего сообщить ему, но оказывается – нет. Мама, как и всегда, жизнерадостная и веселая, улыбается. И, как обычно, на ее одежде капли краски. Ощущение, что она почти никогда не покидает мастерскую, но ведь это не так. Она успевает и готовить, и благотворительностью заниматься, а еще отдыхать.

Мама всегда была для меня примером настоящей женщины. Красивой, утонченной, воспитанной, образованной и интеллигентной. Я тянулась к ней, пока не поняла, что мы слишком разные. У меня в любом случае не получится быть такой. Внутри я бунтарка, местами истеричка, иногда могу быть совершенно невыносимой. А мама… я ни разу не слышала, чтобы она повышала голос на папу, кричала или устраивала истерики. Она находит себя в творчестве, выпускает пар на холсты, а затем приходит в семью с улыбкой и светящимися глазами.

Наверное, именно такая женщина может удержать рядом мужчину. Впрочем, маме не нужно удерживать, отец сам к ней тянется. Даже сейчас – она заходит в кабинет, и я вижу, как папа на нее смотрит. С какой любовью и даже обожанием.

— Кирочка, — мама тут же направляется ко мне с объятиями. — Ты вчера убежала, папа так и не объяснил почему. Надеюсь, вы уладили разногласия?

— Уладили, — говорит отец. — Но Кира кое-что сказать тебе хочет.

— Ты присядь, мам…

Мы не хотим ее волновать, но по изменившемуся лицу понимаю, что сделали только хуже. Никакой предварительной подготовки не вышло.