Во времени, когда ты жилам – тон,

А смерти час у формы из нутра.

То поднимает кладезь мысли, без тебя,

Иллюзия во тьме свободы мира,

Она – прямая пустошь и тебе

Нелишне проводить её глаза.

За ветхим отражением быть ей

Ты повторяешь мыслимое темя,

Сам сомневаясь – дышишь иногда,

А сон печали думает взаймы.

Желает мир приободрить она -

В свободе тона мыслимого чуда,

А ночь переживает день от сна

И пустошь поворачивает к нам.

Чтобы идти в предчувствии и жить

По тоннам мифов общего пути,

Лишь ложью отличать скупые дни

И пустошь от крамольного из нег.

Где жил в источнике желания во тьме

Свободы мира – лучший человек,

Он спал, когда над пищей от ума

Здесь открывала миру подлинная тьма.

Её глаза сегодня мило говорят,

Лелеет смыслом чудо до сердец,

То жилы смерти доблестью горят

И носят на конях ему венец.

Откроет пасть и время на тебе -

Изношенное лестью формы зла,

Оно так долго думало из нот,

Что душу потеряло в мире слов

И сам теперь не знаешь, что вот – вот

Ты небо образуешь в стиле нот,

То падая под смертью возле тьмы,

То сомневаясь в чести от невзгод.

Нелишне говорить, что этим жил

За небом – обретённый формы мир,

Он тьмой судил искусственный мотив

Над оболочкой звёзд, в которых проходил.

Не в этот раз ты учреждаешь – днём

Покойный мир над уровнем мечты,

Что прямо подо льдом у формы сна

Ты сам отправил тьму к приличию зла.

Не выведен под ледяной закат,

Не снял порочный круг вокруг людей -

Ты будешь лить из тысячи дождей

Внутри укоренившейся мечты.

По соляной прохладе выжженной иду,

Смотрю в песок скоропостижных лет

И ищет память снежный силуэт,

Пока дожди смывают эти дни.

За Сахалином в призрачной воде

Умолкли бурей вздыбленные сны,

А ты по воле счастья не один

Находишь эту почву в силе слов.

Всё держишь формы света для того,

Чтоб ночью проливать под них дожди,

И выть той участью морали от обид,

Где мутный ветер воду теребит.

Пускает жар в людские города,

Отбрасывает смерти снежный вид,

Под новой вечностью навесила коса

Тот мир от непогоды нам за бликом.

Ты держишь ад – он посторонний штрих

Вокруг людей из слова на глазах,

А день порочной вольности манит

И держит откровение под страх.

За старостью проносит он один

Увечные погоды формы снам,

На Сахалине держит волей прах

В дождях, проливших вечности закат.

Чтоб были в непогоде, словно сны

Потёртые, изученные берега глаза,

Как форма для дождя и снов ума

Над небом расточительной оковы.

Прозой увенчанный малый

Держит под сердцем для части -

Свой застарелый и старый

Времени слова изгнанник.

Пусть он одолжит печальный

Проз удивления жизни

За алгоритмами дали

Внутренней спеси – источник.

Висельный номер отчасти

Встретит тот прозы изгнанник,

Снова прочтёт этот странный

Страхом забытый и разный -

Ветер почёта, чтоб стал он

Номером счастья от фразы,

Собственным именем дважды

На небосклоне от жизни.

Малый ли сердцем скиталец -

Видит свой внутренний слепок,

Что от поступков им ставит

Этот сегодняшний танец.

Ждёт он и время под прозой

Стало скитаться под ранний,

Словом затронутый формой

Утренний ветер в дождях.

Словно мы плыли за правдой

В этой Вселенной просторной,

Космосом вольности схожей

С личной печалью от слов.

Но от скитальцев похожей

Внутренней рамкой и стилем -

Стал ты им видеть прохожий

Ветреный ум под благими.

Помнит тот мира скиталец

Свой исторический танец,

Болью исхожей в просторах

Видимой части забытого сна,

Где же ты стал им дождями,

Висельной нормой от права,

Что под собой одичала

Сердцем та слова программа?

Встала и к личности мира

Жизнью сложила тот повод -

Жить этой висельной прозой,

Что до фортуны не смеет достать.

Время к ней движется ровно,

В складках листая программу,